Ребенку богов, Прокофьеву от Бальмонта

Ребенку богов, Прокофьеву

Ты солнечный богач. Ты пьешь, как мед, закат.
Твое вино – рассвет. Твои созвучья в хоре,
Торопятся принять, в спешащем разговоре,
Цветов загрезивших невнятный аромат.

Вдруг в золотой поток ты ночь обрушить рад,
Там где-то далеко рассыпчатые зори,
Как нитка жемчугов, и в световом их споре
Темнеющий растет с угрозным гулом сад.

И ты, забыв себя, но сохранивши светы
Степного ковыля, вспоенного весной,
В мерцаниях мечты, все новой, все иной, –

С травинкой поиграл в вопросы и ответы,
И, в звук свой заронив поющие приметы,
В ночи играешь в мяч с серебряной Луной.

Чем это интересно

Сонет «Ребенку богов, Прокофьеву» Бальмонт записал в альбом Сергея Прокофьева в августе 1917 года. Прокофьеву тогда было 26 лет. Он окончил Петербургскую консерваторию как композитор (в 1909-м) и как пианист (в 1914-м). По 1917 год включительно Сергей Сергеевич продолжал занятия в консерватории по классу органа. Он считался музыкальным вундеркиндом – «ребенком богов»: с начала 1910-х годов в Прокофьеве уже видели крупного русского композитора.

Бальмонту в августе 1917 года было 50. Он совсем недавно вернулся в Россию из политэмиграции. Звезда, но угасающая.

Познакомились поэт и композитор в октябре 1916 года. Прокофьев записал у себя в дневнике: «Встретил... le grand Konstantin Balmontin. Я думал сначала, что Бальмонт ничего обо мне не знает, и так себя и держал, т.е. говорил о ерунде для того, чтоб о чём-нибудь говорить, но оказалось, что он часто читал всякие газетные похвалы, а прослушав "Сарказмы", весьма ими заинтересовался и сказал, что ему рисуются: бешеная страсть, чудесный лиризм в третьем, смерть в четвёртом и заколачивание чёрта в пятом... Бальмонт читал свои новые сонеты, предлагал мне их для романсов, звал к себе...»

Начальный период их дружбы длился до мая 1918 года, когда Прокофьев покинул Россию.

В 1921 году в Бретани они встретились вновь. Прокофьев вспоминал: «В нескольких километрах от меня, тоже у океана, жил Бальмонт, что привело к сочинению 5-ти романсов ор. 36 на его стихи, из которых некоторые были старые, а другие, как "Бабочка", тут же написанные. Пока я играл ему наброски Третьего концерта, он с необыкновенной быстротой сочинил сонет, посвящённый этому концерту».

Музыка к кантате Прокофьева «Семеро их» была подсказана манерой декламации самого Бальмонта. Прокофьев изменил текст поэта, чтобы он лучше ложился на музыку. Вдохновлённый версией, звучащей в кантате, Константин Дмитриевич переделал свои стихи и опубликовал оба варианта в новом издании.

Такое вот взаимодействие.

Считается, что поэзия Бальмонта способствовала раскрытию в Прокофьеве трагического начала.

И еще интересный штрих. Именно в год знакомства с Прокофьевым Бальмонт принял участие в подготовке издания в честь трехсотлетнего юбилея Шекспира. Так что наверняка Шекспир обсуждался Бальмонтом и Прокофьевым.

Перед тем как покинуть Россию (в 1920 году), Бальмонт начал переводить «Ромео и Джульетту», рассчитывая на постановку в Камерном театре Таирова (перевод Бальмонта Таирову не понравился).

Справка об авторе

«Ромео и Джульетту» Прокофьева Бальмонт не услышал. Константин Дмитриевич, получив от Луначарского разрешение временно выехать за границу в командировку, вместе с женой и дочерью 25 мая 1920 года навсегда покинул Россию. Прокофьев же в 1936 году вернулся в СССР.

Во Франции литературные гонорары Бальмонта были мизерными, а в 1932 году стало ясно, что поэт страдает серьёзным психическим заболеванием. Весной 1935 года Бальмонт попал в клинику. Последние годы жизни поэт жил то в доме призрения для русских, то в меблированной квартире.

В приюте «Русский дом» он и скончался ночью 23 декабря 1942 года от воспаления лёгких. Ирина Одоевцева вспоминала: «…шёл сильный дождь. Когда гроб стали опускать в могилу, она оказалась наполненной водой, и гроб всплыл. Его пришлось придерживать шестом, пока засыпали могилу».


Сергей Прокофьев «Танец рыцарей» (из балета «Ромео и Джульетта»)