Василий Фёдоров: если можешь — засмейся над нами

Пока не требует…

Мы достигли заветных исканий,
Претворили в действительность миф, —
И сердца наши — хмурые камни,
И мечты наши — мертвый залив.

Мы живем словно в темном вертепе,
Забываем созвучия слов…
В наших душах один только пепел
Никому не приснившихся снов.

Мы — недвижно-застылые боги
На пороге седьмого дня…
Сторожит нашу думу двурогий
Тонкий месяц, упавший в ивняк.

…Подойди же, случайный путник, —
На властителей сказок взгляни,
И неси в твои трудные будни
Наших грез головни.

Если можешь — засмейся над нами,
Если хочешь — молча пройди…
Но запомни: мы были огнями.
Но запомни: огонь впереди!

1922

Чем это интересно

Об Василии Павловиче Федорове известно очень мало. Родился в Перми 25 августа 1883 года. Потомственный дворянин. Дата его смерти не ясна: в некоторых источниках указан не февраль, а декабрь.

При жизни Федоров не выпустил ни одной книги собственных стихов.

В 20-е годы сочинения Федорова иногда попадали в коллективные сборники. В 1922 году в Госиздате вышли два сборника его переводов – Василий Павлович знал шесть иностранных языков. В 1923 году Фёдоров выпустил сборник переводов Эдгара По.

Не надеясь на публикации Фёдоров выпускал рукописные книжки, большинство из них утрачены. Архив Федорова (9 свертков рукописей)после ареста был уничтожен сотрудниками НКВД как «не представляющий ценности и необходимости в приобщении к делу».

В 2000-х годах историк русской культуры первой половины XX века Владимир Дроздков (1936 - 2023) вернул Федорова читателям. Правда, на сегодняшний момент репринтные автографические «Перекресток» и «Мумии», а также «Усталое небо» (наиболее полный сборник стихов и переводов Федорова, 2017 год) вновь недоступны «широким читательским массам»: их нет в продаже из-за малого тиража. Стихи Федорова практически не представлены в интернете, а те, что есть, чаще написаны другим Василием Федоровым – советским поэтом Василием Дмитриевичем Федоровым (1918-1984).

В общем, лишь «случайный путник» может взглянуть на «властителя сказок».

Между тем, в 20-х Василий Фёдоров был широко известен в писательской среде. Ирина Одоевцева называла его «заправилой московских поэтов», а Илья Сельвинский написал на него эпиграмму: «Кто не знает стихов Федорова Василия? -/ Столь же оригинальны, как и его фамилия».

Василий Федоров входил в президиум Всероссийского союза поэтов, некоторое время исполнял обязанности его председателя.

В сентябре 1920 года 37-летнего Федорова приняли в Орден Дерзо-Поэтов. Всего в Ордене было три человека (Ф. Н. Кашинцев. Л. А. Красин и В. П. Фёдоров). В манифесте Ордена говорилось: «Служение гениев своему призванию всегда было дерзостью. Это и будет так. Дерзослужение есть высший подвиг… Всякий, принимающий жизнь, как поэтическое творчество, и всякий, принимающий творчество, как поэтическое дерзание, есть Дерзо-Поэт».

Служить своему призванию – литературе - Федорову было не так-то просто, приходилось отвлекаться на другие занятия, ездить в командировки. После окончания Казанского университета он несколько лет работал педагогом в гимназии. В 1920-е годы Федоров — заведующий кафедрой физики Энергоинститута на Днепрострое. Позднее Василий Павлович занимал должность профессора Средне-Азиатского индустриального института. В последние годы Федоров работал руководителем Группы естественно-научных учреждений Главнауки СССР.


Предпочтение

Я предпочту сонет: — пленяет стройность
                                                                            формы,
Раздельность слитная неравных половин —
Как небо и вода — двух голубых глубин
Зеркальность без конца и кругозор узорный.
Сравню ли с птицами, — примнится мне
                                                                            павлин,
С животными сравню — так леопард про-
                                                                            ворный,
В цветах — ему во всем подобен непокорный,
Холодный словно шелк, осенний георгин.
Как бархат властен он — то льстивый, то
                                                                           укорный.
Проснется ль страсть в душе — он грохотом
                                                                          лавин
Ответствует, в напев смыкая цепью нормы
Водоворот ее... И нежно-неповторный
Баюкает как мать, когда совсем один
Ты в комнате сидишь и душу давит сплин.

1929

Стихотворение было опубликовано во втором сборнике «Литературного Особняка» (Издание Коллектива Поэтов и Критиков "Литературный Особняк", 1929). В декабре 1928 года Фёдоров стал председателем правления «Литературного особняка». 4 апреля 1929 года «Особняк» был закрыт НКВД. «Особняк» обвинили в следовании старым, отжившим традициям и в мелкобуржуазности.

Вероятно, «Предпочтение» стало последним опубликованным стихотворением Федорова.

В 1930-х годах Василий Павлович отошёл от литературной деятельности.

Как пишет В. А. Дроздков, однажды в январе 1940 года Василий Фёдоров зашёл в пивбар. Там за столиком он разговорился с каким-то случайным собеседником о поэзии. Вышел спор о предпочтениях: Фёдоров хвалил Есенина, его собеседник —Маяковского. В качестве решающего аргумента визави Фёдорова сослался на известное высказывание Сталина: «Маяковский был и остаётся лучшим, талантливейшим поэтом…». Василий Павлович не удержался и спросил, много ли Сталин понимает в поэзии. Этот случай, по мнению Дроздкова, и стал причиной «проработки» Фёдорова «компетентными органами», закончившейся арестом год спустя.

Федорову припомнили дворянское происхождение и владение иностранными языками. Решением Московского городского суда от 16 апреля 1941 года поэт был признан виновным по ст. 58, п. 10, ч. 1 УК РСФСР («антисоветская агитация и пропаганда») и приговорён к заключению в исправительно-трудовом лагере сроком на 6 лет.

В 1942 года Федоров умер от дистрофии в Унжинском исправительно-трудовом лагере НКВД СССР (Горьковская область). Василию Павловичу было 58 лет.

Солнечные кони

                            М.И.Г.

Какие теплые ладони
у всепрощающей весны!..
О, мчите, солнечные кони
мои сверкающие сны!
За безотрадностью забвения
в разлёте зыблемых снегов
душа лелеяла видения
недостижимых берегов:

…Озёра спят у неизменных
восьми вершин где водопад
нам пел о пленных и бесстенных
миражах, канувших закат.
...Рубин колье из аметистов -
он и теперь ещё неистов
сквозь толщу длительных годов.
Сквозь эти белые метели,
в пургу серебряных ночей,
где догорели и истлели
напевы радостных ключей,

все вновь со мной! Неповторимо
душа далеким зажжена,
и плавным и сквозящим дымом
к весне уносится она
… О, мчите ж, солнечные кони,
Мои сверкающие сны!
… Ласкают теплые ладони
Всепокоряющей весны.

1922 (?)