Владимир Маяковский. Футурист, который хотел быть понятным
Ко дню рождения одного из крупнейших русских поэтов ХХ века Prosodia подготовила ответы на пять ключевых вопросов о жизни и творчестве новатора и виртуоза рифмы.
Владимир Владимирович Маяковский родился 7 (20) июля 1893 или 1894 года (мнения матери и отца расходятся) в селе Багдады Кутаисской губернии. «Отец был казак, мать – украинка. Первый язык – грузинский» (из интервью поэта пражской газете «Prager Presse»).
В 1902 году Маяковский поступил в гимназию в Кутаиси. В автобиографии «Я сам» он так описал свое поступление: «Но священник спросил – что такое "око". Я ответил: "Три фунта" (так по-грузински). Мне объяснили любезные экзаменаторы, что "око" – это "глаз" по-древнему, церковнославянскому. Из-за этого чуть не провалился. Поэтому возненавидел сразу – всё древнее, всё церковное и всё славянское. Возможно, что отсюда пошли и мой футуризм, и мой атеизм, и мой интернационализм».
В 1906 году отец будущего поэта, уколов палец иголкой, умер от заражения крови. В июле того же года Маяковский вместе с матерью и двумя сестрами переехал в Москву, где поступил в 4 класс 5-й классической гимназии.
В марте 1908 года Маяковский был исключен из 5 класса за неуплату обучения (семья жила на пенсию отца – 10 рублей в месяц). В том же 1908 году юноша вступил в партию РСДРП (большевиков). «Держал экзамен в торгово-промышленном подрайоне. Выдержал. Пропагандист. Пошёл к булочникам, потом к сапожникам и, наконец, к типографщикам».
В 1908–1909 годах малолетний пропагандист был трижды арестован и провел 11 месяцев в одиночной камере.
Во время отсидки Маяковский перечитал «всё новейшее». Символисты – Белый, Бальмонт – привлекли формальной новизной (Маяковский считал, что стихотворение без новизны – не стихотворение). Но темы и образы были не из его жизни.
«Попробовал сам писать так же хорошо, но про другое. Оказалось, так же про другое – нельзя. Вышло ходульно и ревплаксиво. Что-то вроде:
В золото, в пурпур, леса одевались,
Солнце играло на главах церквей.
Ждал я: но в месяцах дни потерялись,
Сотни томительных дней.
Исписал таким целую тетрадку. Спасибо надзирателям – при выходе отобрали. А то б ещё напечатал!».
Первым профессиональным стихотворением поэт считал «Багровый и белый...»
в зелёный бросали горстями дукаты,
а чёрным ладоням сбежавшихся окон
раздали горящие жёлтые карты.
Бульварам и площади было не странно
увидеть на зданиях синие тоги.
И раньше бегущим, как жёлтые раны,
огни обручали браслетами ноги.
Толпа – пестрошёрстая быстрая кошка –
плыла, изгибаясь, дверями влекома;
каждый хотел протащить хоть немножко
громаду из смеха отлитого кома.
Я, чувствуя платья зовущие лапы,
в глаза им улыбку протиснул; пугая
ударами в жесть, хохотали арапы,
над лбом расцветивши крыло попугая.
Впервые «Ночь» была напечатана в футуристическом альманахе «Пощёчина общественному вкусу» (М., 1912). Кроме дебютанта-Маяковского, в сборнике были опубликованы стихи Велимира Хлебникова, Давида Бурлюка, Алексея Кручёных, Бенедикта Лившица.
К сборнику прилагался манифест, сочиненный Бурлюком, Кручёных и Маяковским в течение одного дня в московской гостинице «Романовка».
Помимо легендарного призыва «Бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. и проч. с Парохода Современности», в манифесте декларировались и права поэтов на «Слово-новшество», «непреодолимую ненависть к существовавшему до них языку». Пусть «ваш "здравый смысл" и "хороший вкус"» еще можно найти в творчестве футуристов, но скоро этот недостаток будет устранен, обещали поэты.
В стихотворении – красочные образы и неожиданные сравнения. Вероятно, речь идет об игорном доме (хотя возможны и другие версии: стремление быть понятным еще не стало первоочередной задачей Маяковского).
в зелёный бросали горстями дукаты,
а чёрным ладоням сбежавшихся окон
раздали горящие жёлтые карты.
Но, как мы видим, «Слово-новшество» здесь сведено к минимуму («пестрошёрстая»). Вполне традиционная перекрестная рифмовка с достаточно точными женскими рифмами. Социальная окрашенность, характерная для более позднего творчества Маяковского, сомнительна. Место действия – ночной город. Но явно не российский. Иначе откуда дукаты, арапы? Поэт – часть этого тревожного футуристического города, часть толпы, он хочет быть с нею. По крайней мере, с ее женской частью.
...чувствуя платья зовущие лапы,
в глаза им улыбку протиснул...
«Лесенки» и «столбика» в «Ночи» нет.
«Столбик» есть во втором стихотворении Маяковского, помещенном в том же сборнике «Пощёчина общественному вкусу» (в нем было напечатано всего два произведения поэта). В «Утре» больше экспериментов с рифмой. Мы видим зарождение акустического принципа рифмовки Маяковского: поэт использовал вполне реальные звуковые совпадения, которые ранее оставались вне поэтического употребления из-за различия написания.
А за
решеткой
четкой
железной мысли проводов –
перина.
И на
нее
встающих звезд
легко оперлись ноги.
Но ги –
бель фонарей,
царей
в короне газа,
для глаза
сделала больней
враждующий букет бульварных проституток.
И жуток
шуток
клюющий смех –
из желтых
ядовитых роз
возрос
зигзагом.
За гам
и жуть
взглянуть
отрадно глазу:
раба
крестов
страдающе-спокойно-безразличных,
гроба
домов
публичных
восток бросал в одну пылающую вазу.
У 19-летнего Маяковского все впереди. От его первого публичного выступления (30 ноября 1912 года, в подвале «Бродячая собака») до выхода «Пощёчины общественному вкусу» прошло лишь полмесяца.
В полной мере социальную окрашенность и заостренность стихи Маяковского обрели после начала Первой мировой войны.
20 июля 1914 года Николай II объявил подданным о вступлении в войну с Германией. В автобиографии Маяковский писал: «Принял взволнованно. Сначала только с декоративной, с шумовой стороны. Плакаты заказные и, конечно, вполне военные. Затем стих. "Война объявлена"».
21 июля 1914 года Маяковский прочитал стихотворение на патриотическом митинге у памятника Скобелева в Москве.
Война объявлена
«Вечернюю! Вечернюю! Вечернюю!
Италия! Германия! Австрия!»
И на площадь, мрачно очерченную чернью,
багровой крови пролилась струя!
Морду в кровь разбила кофейня,
зверьим криком багрима:
«Отравим кровью игры Рейна!
Громами ядер на мрамор Рима!»
С неба изодранного о штыков жала,
слёзы звезд просеивались, как мука в сите,
и подошвами сжатая жалость визжала:
«Ах, пустите, пустите, пустите!»
Бронзовые генералы на граненом цоколе
молили: «Раскуйте, и мы поедем!»
Прощающейся конницы поцелуи цокали,
и пехоте хотелось к убийце — победе.
Громоздящемуся городу уродился во сне
хохочущий голос пушечного баса,
а с запада падает красный снег
сочными клочьями человечьего мяса.
Вздувается у площади за ротой рота,
у злящейся на лбу вздуваются вены.
«Постойте, шашки о шелк кокоток
вытрем, вытрем в бульварах Вены!»
Газетчики надрывались: «Купите вечернюю!
Италия! Германия! Австрия!»
А из ночи, мрачно очерченной чернью,
багровой крови лилась и лилась струя.
Антивоенная, на первый взгляд, позиция лирического героя контрастирует с «патриотическим» настроем толпы. Но при ближайшем рассмотрении стихотворение кажется, скорее, монологом наблюдателя, потрясенного увиденным и услышанным.
В октябре 1914 года 20-летний Маяковский подал заявление о принятии добровольцем в армию. 12 ноября на основании справки Охранного отделения о политической неблагонадежности Маяковского ему в этой просьбе было отказано.
Любопытно, что в тот же день в «Утреннем телефоне газеты "Новь"» Маяковский публикует туманную статью «Штатская шрапнель». Статья по большей части не декларирует позицию автора («патриотическую» или антивоенную) – это ядовитая реплика в споре с другими поэтами.
«Бросают поэты стихи, уходят они, убежденные, что
Когда в лицо вам дерзость ветра
Бросают вражьи знамена,
Сломай свой циркуль геометра,
Взложи доспех на рамена.
[неточная цитата из стихотворения Валерия Брюсова «Служителю муз». – Prosodia]
Хорошо, если их дряхлые рамена выдержат доспехи. Может быть, кому-нибудь из них посчастливится узнать, что мертвые сраму не имут.
Если ж нет, тогда зачем позорить войну?
Война – профессия. Мне легче взять верное перо, чем верный прицел гаубицы. Мне близки слова:
Надменный воин к войне тревожен,
поэт тревожен к своим стихам.
Я не знаю, для грабежей ли, для убийств ли затеяли немцы войну? Может быть, сознательно только эта мысль руководит ими. Но каждое насилие в истории – шаг к совершенству, шаг к идеальному государству. Горе тому, кто после войны не будет уметь ничего, кроме резания человечьего мяса. Чтоб вовсе не было таких, уже сегодня хочется звать к обыкновенному "штатскому" геройству.
Как русскому мне свято каждое усилие солдата вырвать кусок вражьей земли, но как человек искусства, я должен думать, что, может быть, вся война выдумана только для того, чтоб кто-нибудь написал одно хорошее стихотворение».
8 октября 1915 года поэт был призван на военную службу. В 1915–1917 годах Маяковский, по протекции Максима Горького, проходил военную службу в Петрограде, в Учебной автомобильной школе. В письме к родным писал: «...Я призван и взят в Петроградскую автомобильную школу, где меня определили в чертежную как умелого и опытного чертежника». Маяковский прослужил в автомобильной школе до октября 1917 года, получил серебряную медаль «За усердие».
В течение лета 1917 года Маяковский энергично хлопотал о признании его негодным к военной службе.
«Лесенка» стала следующим этапом после «столбика». Первое произведение, написанное «лесенкой», – лирическая поэма «Про это» (1923).
В этой теме,
и личной
и мелкой,
перепетой не раз
и не пять,
я кружил поэтической белкой
и хочу кружиться опять.
Эта тема
сейчас
и молитвой у Будды
и у негра вострит на хозяев нож.
Если Марс,
и на нем хоть один сердцелюдый,
то и он
сейчас
скрипит
про то ж.
Сочинил Маяковский «Про это» «по личным мотивам об общем быте». В период очередного кризиса в отношениях с Лилей Брик.
Маяковский писал («Как делать стихи?», 1926): «Я не знаю ни ямбов, ни хореев, никогда не различал их и различать не буду. Не потому, что это трудное дело, а потому, что мне в моей поэтической работе никогда с этими штуками не приходилось иметь дело. А если отрывки таковых метров и встречались, то это просто записанное по слуху, так как эти надоевшие мотивы чересчур часто встречаются – вроде: "Вниз по матушке по Волге". Я много раз брался за это изучение, понимал эту механику, а потом забывал опять. Эти вещи, занимающие в поэтических учебниках 90%, в практической работе моей не встречаются и в трёх».
Вместо того, чтобы учить, что такое ямб или хорей, Маяковский советовал начинающим поэтам развивать в себе «чувство ритма»: поэт считал ритм «основной силой, основной энергией стиха».
Кроме того, надо понимать, что человек читает стихи не только глазами, но и ушами. «Сделав стих, предназначенный для печати, надо учесть, как будет восприниматься напечатанное, именно как напечатанное. Надо принять во внимание среднесть читателя, надо всяческим образом приблизить читательское восприятие именно к той форме, которую хотел дать поэтической строке её делатель. Наш обычная пунктуация с точками, с запятыми, вопросительными и восклицательными знаками чересчур бедна и маловыразительна по сравнению с оттенками эмоций, которые сейчас усложнённый человек вкладывает в поэтическое произведение. Размер и ритм вещи значительнее пунктуации, и они подчиняют себе пунктуацию, когда она берётся по старому шаблону».
Маяковский сделал «лесенку» популярной, хотя единичные случаи оборванных строк встречались в русской поэзии и раньше.
Произведения Маяковского близки к ораторской подаче, и «лесенка» позволяла услышать и «рассмотреть» каждое слово, донести информацию до каждого слушателя, сделать стихи понятными.
Правда, некоторые восприняли «лесенку» как изобретательный коммерческий ход. В феврале 1924 года во время выступления в Одессе между Маяковским и одним из слушателей-студентов произошел такой диалог:
— А правда, что вам за каждую строчку платят рубль?
— Правда. К сожалению, всего рубль.
— Ну, тогда понятно, почему вы делите строчку на части, иногда даже на три.
Если до Маяковского поэты воздвигали себе нерукотворные памятники, рассчитывая на благодарность потомков, то Маяковский полагал, что и при жизни поэт может играть в жизни общества существенную роль. Например, активно участвовать в строительстве социализма.
Фраза «поэт в России – больше, чем поэт» принадлежит Евгению Евтушенко, но традицию заложил Маяковский.
Уже в поэме «Облако в штанах» (1915) Маяковский заявил о своем высоком, можно сказать, исключительном статусе: 13-й апостол.
Я, воспевающий машину и Англию,
может быть, просто,
в самом обыкновенном евангелии
тринадцатый апостол.
И когда мой голос
похабно ухает –
от часа к часу,
целые сутки,
может быть, Иисус Христос нюхает
моей души незабудки.
После революции Маяковский, как он считал, без истерики, «по чертежам, деловито и сухо» строил «завтрашний мир». Искусство, по его мнению, – это производство, а поэт – исполнитель социального заказа. «Для лучшего выполнения социального заказа надо быть передовым своего класса, надо вместе с классом вести борьбу на всех фронтах. Надо разбить вдребезги сказку об аполитичном искусстве».
Вот что он писал:
«Какие же данные необходимы для начала поэтической работы?
Первое. Наличие задачи в обществе, разрешение которой мыслимо только поэтическим произведением. Социальный заказ. (Интересная тема для специальной работы: о несоответствиях социального заказа с заказом фактическим.)
Второе. Точное знание, или, вернее, ощущение желаний вашего класса (или группы, которую вы представляете) в этом вопросе, т. е. целевая установка.
Третье. Материал. Слова?. Постоянное пополнение хранилищ, сараев вашего черепа, нужными, выразительными, редкими, изобретёнными, обновлёнными, произведёнными и всякими другими словами.
Четвёртое. Оборудование предприятия и орудия производства. Перо, карандаш, пишущая машинка, телефон, костюм для посещения ночлежки, велосипед для езды в редакции, сорганизованный стол, зонтик для писания под дождём, жилплощадь определённого количества шагов, которые нужно сделать для работы, связь с бюро вырезок для пересылки материала по вопросам, волнующим провинции, и т. д. и т. п., и даже трубка и папиросы.
Пятое. Навыки и приёмы обработки слов, бесконечно индивидуальные, приходящие лишь с годами ежедневной работы: рифмы, размер, аллитерации, образы, снижения стиля, пафос, концовка, заглавие, начертание и т. д. и т. д.»
К концу 20-х желающих выполнить социальный заказ было предостаточно. Маяковский был бескомпромиссен и неудобен.
Маяковского можно назвать пионером советской рекламы. Начинал с политической – в «Окнах РОСТА». Это 1919–1921 годы.
В 1921 году, когда было принято решение о введении новой экономической политики (НЭПа), государство стало главным рекламодателем, так как было заинтересовано в сбыте своей продукции.
Маяковский почувствовал этот новый социальный заказ. Летом 1923 года он писал: «При нэпе надо пользоваться для популяризации всеми оружиями, пользуемыми врагами, в том числе и рекламой. Ни одно, даже верное дело не движется без рекламы. Реклама должна напоминать бесконечно о каждой, даже чудесной вещи. Надо звать, надо рекламировать, чтоб калеки немедленно исцелялись и бежали покупать, торговать, смотреть!.. Думайте о рекламе!»
У Маяковского нашелся единомышленник – художник-конструктивист Александр Родченко. За несколько лет работы «реклам-конструкторы» (так они себя называли) нарисовали и подписали около полусотни плакатов, сотню вывесок, фантиков и упаковок.
Моссельпром
Нигде кроме
как в Моссельпроме.
Папиросы «Ира»
Нами
оставляются
от старого мира.
Карамель «Красная Москва» (Текст для конфетных оберток)
Кремль
Слушай, земля,
голос Кремля.
Печенье «Красный авиатор» (Текст для упаковки)
Рассыпайся по кустам,
вражеская конница.
За тобою здесь и там
авиатор гонится.
Уползай под стол, рыча,
генералов нация.
Подымайся на плечах,
наша авиация.
Мы везде проводим мысль,
даже в деле лакомств:
если нашей станет высь,
враг полезет раком.
Резинотрест
Лучших сосок не было и нет,
Готов сосать до старости лет.
Восточный люд,
Лучшие галоши
Привез верблюд.
Участвовал Маяковский и во всякого рода кампаниях. Например, за трезвость:
Алкоголики, –
воспряньте!
Неуместна
ваша паника!
Гляньте –
пиво хлещет
анти-
алкогольная компанийка.
Рекламиста критиковали Борис Пастернак, Валентин Катаев и Михаил Светлов. Но это не смущало поэта. Предметом особой гордости Маяковского были строки «Нигде кроме». Он жаловался: «За "Нигде кроме" я получил три рубля. Это в Америке за такие строчки платят сотни и тысячи долларов. У нас все должны честно получать за свой труд».
Александр Родченко вспоминал: «К работе над советской рекламой Володя относился очень серьёзно, и поэтому был постоянным посетителем различных ярмарок и толкучек, где прилежно записывал уличные "крики". В его стихотворных рекламах периодически звучит голос уличного торговца и "зазывалы":
"Ну и публика!
Пожалела рублика..."
"Пролетарка, пролетарий,
заходите в планетарий!"»
В 1902 году Маяковский поступил в гимназию в Кутаиси. В автобиографии «Я сам» он так описал свое поступление: «Но священник спросил – что такое "око". Я ответил: "Три фунта" (так по-грузински). Мне объяснили любезные экзаменаторы, что "око" – это "глаз" по-древнему, церковнославянскому. Из-за этого чуть не провалился. Поэтому возненавидел сразу – всё древнее, всё церковное и всё славянское. Возможно, что отсюда пошли и мой футуризм, и мой атеизм, и мой интернационализм».
В 1906 году отец будущего поэта, уколов палец иголкой, умер от заражения крови. В июле того же года Маяковский вместе с матерью и двумя сестрами переехал в Москву, где поступил в 4 класс 5-й классической гимназии.
В марте 1908 года Маяковский был исключен из 5 класса за неуплату обучения (семья жила на пенсию отца – 10 рублей в месяц). В том же 1908 году юноша вступил в партию РСДРП (большевиков). «Держал экзамен в торгово-промышленном подрайоне. Выдержал. Пропагандист. Пошёл к булочникам, потом к сапожникам и, наконец, к типографщикам».
В 1908–1909 годах малолетний пропагандист был трижды арестован и провел 11 месяцев в одиночной камере.
1. Когда Маяковский написал первые стихи?
Во время отсидки Маяковский перечитал «всё новейшее». Символисты – Белый, Бальмонт – привлекли формальной новизной (Маяковский считал, что стихотворение без новизны – не стихотворение). Но темы и образы были не из его жизни.
«Попробовал сам писать так же хорошо, но про другое. Оказалось, так же про другое – нельзя. Вышло ходульно и ревплаксиво. Что-то вроде:
В золото, в пурпур, леса одевались,
Солнце играло на главах церквей.
Ждал я: но в месяцах дни потерялись,
Сотни томительных дней.
Исписал таким целую тетрадку. Спасибо надзирателям – при выходе отобрали. А то б ещё напечатал!».
Первым профессиональным стихотворением поэт считал «Багровый и белый...»
Ночь
Багровый и белый отброшен и скомкан,в зелёный бросали горстями дукаты,
а чёрным ладоням сбежавшихся окон
раздали горящие жёлтые карты.
Бульварам и площади было не странно
увидеть на зданиях синие тоги.
И раньше бегущим, как жёлтые раны,
огни обручали браслетами ноги.
Толпа – пестрошёрстая быстрая кошка –
плыла, изгибаясь, дверями влекома;
каждый хотел протащить хоть немножко
громаду из смеха отлитого кома.
Я, чувствуя платья зовущие лапы,
в глаза им улыбку протиснул; пугая
ударами в жесть, хохотали арапы,
над лбом расцветивши крыло попугая.
Впервые «Ночь» была напечатана в футуристическом альманахе «Пощёчина общественному вкусу» (М., 1912). Кроме дебютанта-Маяковского, в сборнике были опубликованы стихи Велимира Хлебникова, Давида Бурлюка, Алексея Кручёных, Бенедикта Лившица.
К сборнику прилагался манифест, сочиненный Бурлюком, Кручёных и Маяковским в течение одного дня в московской гостинице «Романовка».
Помимо легендарного призыва «Бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. и проч. с Парохода Современности», в манифесте декларировались и права поэтов на «Слово-новшество», «непреодолимую ненависть к существовавшему до них языку». Пусть «ваш "здравый смысл" и "хороший вкус"» еще можно найти в творчестве футуристов, но скоро этот недостаток будет устранен, обещали поэты.
В стихотворении – красочные образы и неожиданные сравнения. Вероятно, речь идет об игорном доме (хотя возможны и другие версии: стремление быть понятным еще не стало первоочередной задачей Маяковского).
в зелёный бросали горстями дукаты,
а чёрным ладоням сбежавшихся окон
раздали горящие жёлтые карты.
Но, как мы видим, «Слово-новшество» здесь сведено к минимуму («пестрошёрстая»). Вполне традиционная перекрестная рифмовка с достаточно точными женскими рифмами. Социальная окрашенность, характерная для более позднего творчества Маяковского, сомнительна. Место действия – ночной город. Но явно не российский. Иначе откуда дукаты, арапы? Поэт – часть этого тревожного футуристического города, часть толпы, он хочет быть с нею. По крайней мере, с ее женской частью.
...чувствуя платья зовущие лапы,
в глаза им улыбку протиснул...
«Лесенки» и «столбика» в «Ночи» нет.
«Столбик» есть во втором стихотворении Маяковского, помещенном в том же сборнике «Пощёчина общественному вкусу» (в нем было напечатано всего два произведения поэта). В «Утре» больше экспериментов с рифмой. Мы видим зарождение акустического принципа рифмовки Маяковского: поэт использовал вполне реальные звуковые совпадения, которые ранее оставались вне поэтического употребления из-за различия написания.
Утро
Угрюмый дождь скосил глаза.А за
решеткой
четкой
железной мысли проводов –
перина.
И на
нее
встающих звезд
легко оперлись ноги.
Но ги –
бель фонарей,
царей
в короне газа,
для глаза
сделала больней
враждующий букет бульварных проституток.
И жуток
шуток
клюющий смех –
из желтых
ядовитых роз
возрос
зигзагом.
За гам
и жуть
взглянуть
отрадно глазу:
раба
крестов
страдающе-спокойно-безразличных,
гроба
домов
публичных
восток бросал в одну пылающую вазу.
У 19-летнего Маяковского все впереди. От его первого публичного выступления (30 ноября 1912 года, в подвале «Бродячая собака») до выхода «Пощёчины общественному вкусу» прошло лишь полмесяца.
2. Как Маяковский относился к Первой мировой войне?
В полной мере социальную окрашенность и заостренность стихи Маяковского обрели после начала Первой мировой войны.
20 июля 1914 года Николай II объявил подданным о вступлении в войну с Германией. В автобиографии Маяковский писал: «Принял взволнованно. Сначала только с декоративной, с шумовой стороны. Плакаты заказные и, конечно, вполне военные. Затем стих. "Война объявлена"».
21 июля 1914 года Маяковский прочитал стихотворение на патриотическом митинге у памятника Скобелева в Москве.
Война объявлена
«Вечернюю! Вечернюю! Вечернюю!
Италия! Германия! Австрия!»
И на площадь, мрачно очерченную чернью,
багровой крови пролилась струя!
Морду в кровь разбила кофейня,
зверьим криком багрима:
«Отравим кровью игры Рейна!
Громами ядер на мрамор Рима!»
С неба изодранного о штыков жала,
слёзы звезд просеивались, как мука в сите,
и подошвами сжатая жалость визжала:
«Ах, пустите, пустите, пустите!»
Бронзовые генералы на граненом цоколе
молили: «Раскуйте, и мы поедем!»
Прощающейся конницы поцелуи цокали,
и пехоте хотелось к убийце — победе.
Громоздящемуся городу уродился во сне
хохочущий голос пушечного баса,
а с запада падает красный снег
сочными клочьями человечьего мяса.
Вздувается у площади за ротой рота,
у злящейся на лбу вздуваются вены.
«Постойте, шашки о шелк кокоток
вытрем, вытрем в бульварах Вены!»
Газетчики надрывались: «Купите вечернюю!
Италия! Германия! Австрия!»
А из ночи, мрачно очерченной чернью,
багровой крови лилась и лилась струя.
Антивоенная, на первый взгляд, позиция лирического героя контрастирует с «патриотическим» настроем толпы. Но при ближайшем рассмотрении стихотворение кажется, скорее, монологом наблюдателя, потрясенного увиденным и услышанным.
В октябре 1914 года 20-летний Маяковский подал заявление о принятии добровольцем в армию. 12 ноября на основании справки Охранного отделения о политической неблагонадежности Маяковского ему в этой просьбе было отказано.
Любопытно, что в тот же день в «Утреннем телефоне газеты "Новь"» Маяковский публикует туманную статью «Штатская шрапнель». Статья по большей части не декларирует позицию автора («патриотическую» или антивоенную) – это ядовитая реплика в споре с другими поэтами.
«Бросают поэты стихи, уходят они, убежденные, что
Когда в лицо вам дерзость ветра
Бросают вражьи знамена,
Сломай свой циркуль геометра,
Взложи доспех на рамена.
[неточная цитата из стихотворения Валерия Брюсова «Служителю муз». – Prosodia]
Хорошо, если их дряхлые рамена выдержат доспехи. Может быть, кому-нибудь из них посчастливится узнать, что мертвые сраму не имут.
Если ж нет, тогда зачем позорить войну?
Война – профессия. Мне легче взять верное перо, чем верный прицел гаубицы. Мне близки слова:
Надменный воин к войне тревожен,
поэт тревожен к своим стихам.
Я не знаю, для грабежей ли, для убийств ли затеяли немцы войну? Может быть, сознательно только эта мысль руководит ими. Но каждое насилие в истории – шаг к совершенству, шаг к идеальному государству. Горе тому, кто после войны не будет уметь ничего, кроме резания человечьего мяса. Чтоб вовсе не было таких, уже сегодня хочется звать к обыкновенному "штатскому" геройству.
Как русскому мне свято каждое усилие солдата вырвать кусок вражьей земли, но как человек искусства, я должен думать, что, может быть, вся война выдумана только для того, чтоб кто-нибудь написал одно хорошее стихотворение».
8 октября 1915 года поэт был призван на военную службу. В 1915–1917 годах Маяковский, по протекции Максима Горького, проходил военную службу в Петрограде, в Учебной автомобильной школе. В письме к родным писал: «...Я призван и взят в Петроградскую автомобильную школу, где меня определили в чертежную как умелого и опытного чертежника». Маяковский прослужил в автомобильной школе до октября 1917 года, получил серебряную медаль «За усердие».
В течение лета 1917 года Маяковский энергично хлопотал о признании его негодным к военной службе.
3. Зачем Маяковский писал стихи «лесенкой»?
«Лесенка» стала следующим этапом после «столбика». Первое произведение, написанное «лесенкой», – лирическая поэма «Про это» (1923).
В этой теме,
и личной
и мелкой,
перепетой не раз
и не пять,
я кружил поэтической белкой
и хочу кружиться опять.
Эта тема
сейчас
и молитвой у Будды
и у негра вострит на хозяев нож.
Если Марс,
и на нем хоть один сердцелюдый,
то и он
сейчас
скрипит
про то ж.
Сочинил Маяковский «Про это» «по личным мотивам об общем быте». В период очередного кризиса в отношениях с Лилей Брик.
Маяковский писал («Как делать стихи?», 1926): «Я не знаю ни ямбов, ни хореев, никогда не различал их и различать не буду. Не потому, что это трудное дело, а потому, что мне в моей поэтической работе никогда с этими штуками не приходилось иметь дело. А если отрывки таковых метров и встречались, то это просто записанное по слуху, так как эти надоевшие мотивы чересчур часто встречаются – вроде: "Вниз по матушке по Волге". Я много раз брался за это изучение, понимал эту механику, а потом забывал опять. Эти вещи, занимающие в поэтических учебниках 90%, в практической работе моей не встречаются и в трёх».
Вместо того, чтобы учить, что такое ямб или хорей, Маяковский советовал начинающим поэтам развивать в себе «чувство ритма»: поэт считал ритм «основной силой, основной энергией стиха».
Кроме того, надо понимать, что человек читает стихи не только глазами, но и ушами. «Сделав стих, предназначенный для печати, надо учесть, как будет восприниматься напечатанное, именно как напечатанное. Надо принять во внимание среднесть читателя, надо всяческим образом приблизить читательское восприятие именно к той форме, которую хотел дать поэтической строке её делатель. Наш обычная пунктуация с точками, с запятыми, вопросительными и восклицательными знаками чересчур бедна и маловыразительна по сравнению с оттенками эмоций, которые сейчас усложнённый человек вкладывает в поэтическое произведение. Размер и ритм вещи значительнее пунктуации, и они подчиняют себе пунктуацию, когда она берётся по старому шаблону».
Маяковский сделал «лесенку» популярной, хотя единичные случаи оборванных строк встречались в русской поэзии и раньше.
Произведения Маяковского близки к ораторской подаче, и «лесенка» позволяла услышать и «рассмотреть» каждое слово, донести информацию до каждого слушателя, сделать стихи понятными.
Правда, некоторые восприняли «лесенку» как изобретательный коммерческий ход. В феврале 1924 года во время выступления в Одессе между Маяковским и одним из слушателей-студентов произошел такой диалог:
— А правда, что вам за каждую строчку платят рубль?
— Правда. К сожалению, всего рубль.
— Ну, тогда понятно, почему вы делите строчку на части, иногда даже на три.
4. Каким Маяковский видел место поэта в обществе?
Если до Маяковского поэты воздвигали себе нерукотворные памятники, рассчитывая на благодарность потомков, то Маяковский полагал, что и при жизни поэт может играть в жизни общества существенную роль. Например, активно участвовать в строительстве социализма.
Фраза «поэт в России – больше, чем поэт» принадлежит Евгению Евтушенко, но традицию заложил Маяковский.
Уже в поэме «Облако в штанах» (1915) Маяковский заявил о своем высоком, можно сказать, исключительном статусе: 13-й апостол.
Я, воспевающий машину и Англию,
может быть, просто,
в самом обыкновенном евангелии
тринадцатый апостол.
И когда мой голос
похабно ухает –
от часа к часу,
целые сутки,
может быть, Иисус Христос нюхает
моей души незабудки.
После революции Маяковский, как он считал, без истерики, «по чертежам, деловито и сухо» строил «завтрашний мир». Искусство, по его мнению, – это производство, а поэт – исполнитель социального заказа. «Для лучшего выполнения социального заказа надо быть передовым своего класса, надо вместе с классом вести борьбу на всех фронтах. Надо разбить вдребезги сказку об аполитичном искусстве».
Вот что он писал:
«Какие же данные необходимы для начала поэтической работы?
Первое. Наличие задачи в обществе, разрешение которой мыслимо только поэтическим произведением. Социальный заказ. (Интересная тема для специальной работы: о несоответствиях социального заказа с заказом фактическим.)
Второе. Точное знание, или, вернее, ощущение желаний вашего класса (или группы, которую вы представляете) в этом вопросе, т. е. целевая установка.
Третье. Материал. Слова?. Постоянное пополнение хранилищ, сараев вашего черепа, нужными, выразительными, редкими, изобретёнными, обновлёнными, произведёнными и всякими другими словами.
Четвёртое. Оборудование предприятия и орудия производства. Перо, карандаш, пишущая машинка, телефон, костюм для посещения ночлежки, велосипед для езды в редакции, сорганизованный стол, зонтик для писания под дождём, жилплощадь определённого количества шагов, которые нужно сделать для работы, связь с бюро вырезок для пересылки материала по вопросам, волнующим провинции, и т. д. и т. п., и даже трубка и папиросы.
Пятое. Навыки и приёмы обработки слов, бесконечно индивидуальные, приходящие лишь с годами ежедневной работы: рифмы, размер, аллитерации, образы, снижения стиля, пафос, концовка, заглавие, начертание и т. д. и т. д.»
К концу 20-х желающих выполнить социальный заказ было предостаточно. Маяковский был бескомпромиссен и неудобен.
5. Как Маяковский относился к работе в рекламе?
Маяковского можно назвать пионером советской рекламы. Начинал с политической – в «Окнах РОСТА». Это 1919–1921 годы.
В 1921 году, когда было принято решение о введении новой экономической политики (НЭПа), государство стало главным рекламодателем, так как было заинтересовано в сбыте своей продукции.
Маяковский почувствовал этот новый социальный заказ. Летом 1923 года он писал: «При нэпе надо пользоваться для популяризации всеми оружиями, пользуемыми врагами, в том числе и рекламой. Ни одно, даже верное дело не движется без рекламы. Реклама должна напоминать бесконечно о каждой, даже чудесной вещи. Надо звать, надо рекламировать, чтоб калеки немедленно исцелялись и бежали покупать, торговать, смотреть!.. Думайте о рекламе!»
У Маяковского нашелся единомышленник – художник-конструктивист Александр Родченко. За несколько лет работы «реклам-конструкторы» (так они себя называли) нарисовали и подписали около полусотни плакатов, сотню вывесок, фантиков и упаковок.
Моссельпром
Нигде кроме
как в Моссельпроме.
Папиросы «Ира»
Нами
оставляются
от старого мира.
Карамель «Красная Москва» (Текст для конфетных оберток)
Кремль
Слушай, земля,
голос Кремля.
Печенье «Красный авиатор» (Текст для упаковки)
Рассыпайся по кустам,
вражеская конница.
За тобою здесь и там
авиатор гонится.
Уползай под стол, рыча,
генералов нация.
Подымайся на плечах,
наша авиация.
Мы везде проводим мысль,
даже в деле лакомств:
если нашей станет высь,
враг полезет раком.
Резинотрест
Лучших сосок не было и нет,
Готов сосать до старости лет.
Восточный люд,
Лучшие галоши
Привез верблюд.
Участвовал Маяковский и во всякого рода кампаниях. Например, за трезвость:
Алкоголики, –
воспряньте!
Неуместна
ваша паника!
Гляньте –
пиво хлещет
анти-
алкогольная компанийка.
Рекламиста критиковали Борис Пастернак, Валентин Катаев и Михаил Светлов. Но это не смущало поэта. Предметом особой гордости Маяковского были строки «Нигде кроме». Он жаловался: «За "Нигде кроме" я получил три рубля. Это в Америке за такие строчки платят сотни и тысячи долларов. У нас все должны честно получать за свой труд».
Александр Родченко вспоминал: «К работе над советской рекламой Володя относился очень серьёзно, и поэтому был постоянным посетителем различных ярмарок и толкучек, где прилежно записывал уличные "крики". В его стихотворных рекламах периодически звучит голос уличного торговца и "зазывалы":
"Ну и публика!
Пожалела рублика..."
"Пролетарка, пролетарий,
заходите в планетарий!"»
Читать по теме:
Иосиф Бродский – русский поэт и метафизик
Иосиф Бродский дал русской поэтической речи мощный метафизический импульс, соединив ее эмоциональный накал с интеллектуальной изощренностью английского барокко. Prosodia предлагает ответы на пять ключевых вопросов для понимания поэзии Бродского.
Иван Бунин: синестетик в классических одеждах
Восемь основных вопросов о Бунине-поэте – в день его памяти: первый русский нобелевский лауреат по литературе ушел из жизни 70 лет назад, 8 ноября 1953 года.