Александр Блок: ты сказала: «И этот влюблён»

В ресторане

Никогда не забуду (он был, или не был,
Этот вечер): пожаром зари
Сожжено и раздвинуто бледное небо,
И на жёлтой заре — фонари.

Я сидел у окна в переполненном зале.
Где-то пели смычки о любви.
Я послал тебе чёрную розу в бокале
Золотого, как нёбо, аи.

Ты взглянула. Я встретил смущённо и дерзко
Взор надменный и отдал поклон.
Обратясь к кавалеру, намеренно резко
Ты сказала: «И этот влюблён».

И сейчас же в ответ что-то грянули струны,
Исступлённо запели смычки…
Но была ты со мной всем презрением юным,
Чуть заметным дрожаньем руки…

Ты рванулась движеньем испуганной птицы,
Ты прошла, словно сон мой легка…
И вздохнули духи, задремали ресницы,
Зашептались тревожно шелка.

Но из глуби зеркал ты мне взоры бросала
И, бросая, кричала: «Лови!..»
А монисто бренчало, цыганка плясала
И визжала заре о любви.

1910

Чем это интересно

Блок описывает реальную встречу с Ольгой Глебовой-Судейкиной.   Блоку – 30, он звезда, обедает в ресторанах, может себе позволить. Ольге - 25, она - набирающая популярность актриса петербургского Малого театра. В Малый театр уволенную из театра Комиссаржевской за недисциплинированность Глебову пригласил ее поклонник – издатель газеты «Новое время», директор Малого театра в Петербурге А. Суворин.

К 1910 году Ольга известна и как манекенщица.

Как отмечали современники, актриса была хрупкой и грациозной, словно саксонские статуэтки или те фигурки и куклы, которые она создавала (в том числе и для фарфорового завода в Петербурге).

Красавица, талантливая и порочная.

Как говорила Ахматова, она была символом эпохи. «Все мы бражники здесь, блудницы» - эти строки Ахматовой вполне могут быть использованы для характеристики Глебовой. «Нарядная, обаятельно женственная, всегда окруженная роем поклонников, она была живым воплощением своей отчаянной и пряной эпохи», — вспоминал Корней Чуковский полвека спустя.

К 1910 году дочь коллежского секретаря, чиновника Горного Института Афанасия Прокофьевича Глебова уже три года как замужем – за модным живописцем и театральным декоратором Сергеем Судейкиным.

Поэт Федор Сологуб написал перед свадьбой Ольги и Сергея:

Под луною по ночам
Не внимай его речам
И не верь его очам,
Не давай лобзаньям шейки, -
Он изменник, он злодей,
Хоть зовется он Сергеи
Юрьевич Судейкин.

Это, пожалуй, первое известное нам стихотворение, посвященное Глебовой-Судейкиной. По свидетельству Ахматовой Сологуб был «всю жизнь» был влюблен в Судейкину.

Поэт заботился о девушке:

Оля, Оля, Оля, Оленька,
Не читай неприличных книг.
А лучше ходи совсем голенькая
И целуйся каждый миг!

Глебова-Судейкина по примеру Айседоры-Дункан танцевала полуобнаженной.

Блок, по всей видимости, второй после Сологуба поэт, вдохновленный Ольгой. Несмотря на многообещающие взоры, которые из «глуби зеркал» бросала Судейкина, романа не получилось. Однако со временем они стали близкими друзьями.

Скорее всего, Блок мог видеть актрису в спектакле по пьесе Юрия Беляева «Путаница, или 1840 год» в Малом театре Суворина. Там Глебова-Судейкина сыграла главную роль. Это декабрь 1909 года.

Спектакль пользовался популярностью в Петербурге.

Биограф Глебовой Элиан Мок-Бикер приводит слова анонимного критика в журнале «Обозрение театров»: «…дикция... несколько форсирована. Но это объясняется волнением дебюта. Это преходяще: искусственные интонации, целая коллекция колючих интонаций напоминают то иголочки, которыми подколото легкомысленное платье старенькой Путаницы. У г-жи Глебовой много природной грации, вкуса и проникновения в эпоху. Она СТИЛЬНА, и в этом отношении не может быть двух мнений».

За сезон 1910—1911 года Глебова-Судейкина сыграла в нескольких спектаклях Малого театра, в том числе, в двух спектаклях по сочинениям Михаила Кузмина: оперетте «Забава дев» и комической опере «Возвращение Одиссея, или Женская верность».

Позже, в 1913-1914 годах, актриса сыграла еще в двух спектаклях по пьесам Михаила Кузьмина (Литейный интимный театр). Работе с Судейкиной Михаил Кузьмин посвятил стихотворение (Из цикла «I. Стихи об искусстве», сб. «Параболы. Стихотворения 1921-1922».). Вот фрагмент из него.

А это - хулиганская", - сказала
Приятельница милая, стараясь
Ослабленному голосу придать
Весь дикий романтизм полночных рек,
Все удальство, любовь и безнадежность,
Весь горький хмель трагических свиданий.
И дальний клекот слушали, потупясь,
Тут романист, поэт и композитор,
А тюлевая ночь в окне дремала,
И было тихо, как в монастыре.

"Мы на лодочке катались...
Вспомни, что было!
Не гребли, а целовались...
Наверно забыла».

31 декабря 1911 года в Петербурге открылся артистический «Подвал Бродячей собаки». Элиан Мок-Бикер пишет, что «сохранилась театральная программка, иллюстрированная Е. Лансере, на обложке которой — солдат в шинели, с винтовкой на ремне, — программка благотворительного представления в одном из выставочных залов Петрограда, состоявщегося, видимо, в первый год войны. Вслед за объявлением концерта Прокофьева и демонстрации «китайских теней» художника Добужинского стоит: «О. А. Судейкина будет танцовать». Лаконичность сообщения свидетельствует о том, насколько была известна артистка в то время».

В «Бродячей собаке» Ольга читала стихи - с такой просьбой к ней обращались сами поэты. У нее получалось с ходу, без подготовки.

В 1912 году влюбленный в Судейкину юный корнет, поклонник и любовник Михаила Кузмина Всеволод Князев написал несколько стихотворений, посвященный актрисе. Вот одно из них.

Вы — милая, нежная Коломбина,
Вся розовая в голубом.
Портрет возле старого клавесина
Белой девушки с жёлтым цветком!

Нежно поцеловали, закрыв дверцу
(А на шляпе жёлтое перо)...
И разве не больно, не больно сердцу
Знать, что я только Пьеро, Пьеро?

В 1913 году Князев покончил жизнь самоубийством, а Игорь Северянин посвятил Судейкиной следующие строки:

Снегурка с темным сердцем серны,
Газель оснеженная - ты.
Смотреть в глаза твои русалчьи
И в них забвенно утопать;
Изнежные цветы фиалки
Под ними четко намечать.
И видеть уходящий поезд
И путь без станций, без платформ
Читать без окончанья повесть.
Душа поэзии - вне форм.

Свои стихи Судейкиной посвящали Всеволод Рождественский и (возможно) Велимир Хлебников.

В 1924 году Глебова-Судейкина, при содействии второго мужа – композитора Артура Лурье - уехала в Берлин, затем в Париж. Жила очень бедно и одиноко.

Известны стихи Георгия Иванова, навеянные встречей с Судейкиной в 1924 году на Монпарнасе.

Январский день. На берегах Невы
Несется ветер, разрушеньем вея.
Где Олечка Судейкина, увы,
Ахматова, Паллада, Саломея.
Все, кто блистал в тринадцатом году -
Лишь призраки на петербургском льду.
Вновь соловьи засвищут в тополях,
И на закате, в Павловске иль Царском,
Пройдет другая дама в соболях,
Другой влюбленный в ментике гусарском.
Но Всеволода Князева они
Не вспомнят в дорогой ему тени.
Ни Олечки Судейкиной не вспомнят, -
Ни черную ахматовскую шаль,
Ни с мебелью ампирной низких комнат -
Всего того, что нам смертельно жаль.

В 1931 году Северянин приехал в Париж и встретился с Ольгой в ее квартире. В съёмных комнатах Глебова-Судейкина содержала, по разным данным, от сорока шести до ста птиц: от воробьев до самых экзотических видов. Соседи называли ее «La Dame aux oiseaux» («Дама с птицами»):

Голосистая могилка
В маленькой комнатке она живет,
Это продолжается который год.
Та, что привыкла почти уже
К своей могилке в восьмом этаже.
В миллионном городе совсем одна:
Душа хоть чья-нибудь так нужна.
Ну вот, завела много певчих птиц, -
Былых ослепительней небылиц, -
Серых, желтых и синих - всех
Из далеких стран из чудесных тех,
Где людей не бросает судьба в дома,
В которых сойти нипочем с ума…

Пожалуй, самые известные стихи о Судейкиной написала ее подруга Анна Ахматова. Это «Поэма без героя».

По словам Ахматовой, поэма была начата в Фонтанном доме в ночь на 27 декабря 1940 года, когда были написаны два куска первой части («1913») и «Посвящение». Толчком к её созданию стало воспоминание о любовном треугольнике Корнета/Пьеро (Всеволод Князев), Коломбины (Ольга Судейкина) и Арлекина (Михаил Кузмин): «Картина, выхваченная прожектором памяти из мрака прошлого, — это мы с Ольгой после похорон Блока, ищущие на Смоленском кладбище могилу Всеволода (1913). «Это где-то у стены», — сказала Ольга, но найти не могли. Я почему-то запомнила эту минуту навсегда».

Судейкина – одна из героинь поэмы.

Ты в Россию пришла ниоткуда,
О, мое белокурое чудо,
Коломбина десятых годов!
Что глядишь ты так смутно и зорко?
Петербургская кукла, актерка,
Ты, один из моих двойников.
К прочим титулам надо и этот
Приписать. О, подруга поэтов!
Я - наследница славы твоей.
Здесь под музыку дивного мэтра,
Ленинградского дикого ветра
Вижу танец придворных костей.

Кроме того, Ольга – адресат поэмы. Ей посвящено «Второе посвящение» к «Поэме без героя», написанное в 1945 году. Ахматова обращалась к Ольге, как к умершей, ничего не зная о ее судьбе.

Второе посвящение

О.С.

Ты ли, Путаница-Психея,

    Черно-белым веером вея,

        Наклоняешься надо мной,

Хочешь мне сказать по секрету,

    Что уже миновала Лету

        И иною дышишь весной.

Не диктуй мне, сама я слышу:

    Теплый ливень уперся в крышу,

        Шепоточек слышу в плюще.

Кто-то маленький жить собрался,

    Зеленел, пушился, старался

        Завтра в новом блеснуть плаще.

Сплю -

        она одна надо мною, -

    Ту, что люди зовут весною,

        Одиночеством я зову.

Сплю -

        мне снится молодость наша,

    Та,     е г о  миновавшая чаша;

        Я ее тебе наяву,

Если хочешь, отдам на память,

    Словно в глине чистое пламя

        Иль подснежник в могильном рву.

25 мая 1945 года, когда Ахматова писала эти строки, Ольги Афанасьевны уже не было в живых: она ушла из жизни 19 января 1945 года от скоротечной чахотки и её осложнений.