Пётр Ершов: я не поросёнок, не индюшка, не цыплёнок
30 августа 1869 года (по новому стилю) умер Пётр Ершов. День памяти знаменитого сказочника Prosodia отмечает фрагментом из его «Конька-Горбунка», в котором Иван-дурак осмеливается спорить с царем.
Царь в затылке почесал
И, нахмурясь, отвечал:
«Что ж мне делать-то, царица?
Страх как хочется жениться,
Ты же, ровно на беду:
Не пойду да не пойду!»
«Не пойду я за седого, –
Царь-девица молвит снова. –
Стань, как прежде, молодец –
Я тотчас же под венец». –
«Вспомни, матушка-царица,
Ведь нельзя перемениться;
Чудо Бог один творит...»
Царь-девица говорит:
«Коль себя не пожалеешь,
Снова ты помолодеешь.
Слушай! Завтра на заре
На широком на дворе
Челядь должен ты заставить
Три котла больших поставить
И таганы утвердить.
Первый надобно налить
Из реки – водой студёной,
Да второй – водой варёной,
А последний – молоком,
Вскипятя его ключом.
Если хочешь ты жениться
И красавцем учиниться,
Должен ты одним прыжком
Обвариться молоком;
Тут побыть в воде варёной
А потом ещё в студёной.
И, скажу тебе, отец,
Будешь знатный молодец!»
Царь не вымолвил ни слова,
Кликнул тотчас стремяннова.
«Что, опять на окиян? –
Говорит царю Иван. –
Нет уж, дудки, ваша милость!
Уж и то во мне всё сбилось.
Не поеду ни за что!» –
«Нет, Иванушка, не то.
Завтра я хочу заставить
На дворе котлы поставить
И таганы утвердить.
Первый думаю налить
Из реки водой студёной,
А второй – водой варёной,
А последний – молоком,
Вскипятя его ключом.
Ты же должен постараться,
Пробы ради, искупаться
В этих трёх больших котлах:
В молоке и в двух водах».
«Вишь, откуда подъезжает! –
Речь Иван тут начинает. –
Шпарят только поросят,
Да индюшек, да цыплят.
Я ведь, глянь, не поросёнок,
Не индюшка, не цыплёнок.
Вот в холодной, так оно
Искупаться бы можно;
А подваривать как станешь,
Так меня и не заманишь.
Полно, Царь, хитрить, мудрить
Да Ивана проводить!»
Царь, затрясши бородою:
«Что? Рядиться мне с тобою? –
Закричал он. – Но смотри!
Если ты в рассвет зари
Не исполнишь повеленье,
Я отдам тебя в мученье
И велю тебя терзать,
В мелки части разорвать.
Вон отсюда, болесть злая!»
Тут Иванушка, рыдая,
Поплелся на сеновал,
Где конёк его лежал.
(1834)
19-летний студент историко-филологического факультета Петербургского университета написал сказку «Конёк-Горбунок» в 1834 году. Перед публикацией произведение прочитали Петр Плетнёв, Василий Жуковский и Александр Пушкин, только что закончивший собственный сказочный цикл («Сказка о золотом петушке» написана в 1834 году). «Конёк-Горбунок» был одобрен.
Профессор русской словесности Плетнёв во время университетской лекции прочитал отрывок из «Конька-Горбунка» и представил студентам автора сказки – Петра Ершова, их сокурсника, сидевшего в аудитории.
Очевидно, что на «Конька-Горбунка» Ершова вдохновили, в первую очередь, только что опубликованные сказки Пушкина. Пушкин это понял и принял деятельное участие в судьбе Ершова.
Историк литературы Павел Анненков в 1855 году приводил свидетельство издателя Александра Смирдина о том, что «в апогее своей славы Пушкин с живым одобрением встретил известную русскую сказку г-на Ершова "Конёк-горбунок", теперь забытую. Первые четыре стиха этой сказки… принадлежат Пушкину, удостоившему её тщательного пересмотра».
За горами, за лесами,
За широкими морями,
Не на небе – на земле
Жил старик в одном селе.
В начале XX века эти строки включались в собрания сочинений Пушкина. Но позже от этой практики составители отказались, тем более что уже после смерти поэта Пётр Ершов заменил строку «Не на небе – на земле» на «Против неба – на земле». Якобы если эти строки действительно написал Пушкин, то Ершов не решился бы их править.
В основе волшебной сказки Ершова лежит, по выражению филолога Владимира Проппа, архаичная модель инициации – обрядовые испытания, в ходе которых испытуемый доказывает свою состоятельность и обретает новый социальный статус.
Сам Ершов заявлял, что его сочинение – народное, почти слово в слово взятое из уст рассказчиков, от которых он его слышал. Автор только привел его в более стройный вид и местами дополнил.
Ершов использовал в «Коньке-Горбунке» множество других сказочных сюжетов. Это «Сказка об Иване-дураке», «Сивка-Бурка», «Жар-птица», «Василиса-царевна». Подобные сюжеты можно найти в фольклоре многих народов. Процесс омоложения через купание в кипятке описан еще в древнегреческом мифе о Медее. Таким образом Медея избавилась от дяди Ясона, который не хотел уступать племяннику свой трон.
В «Коньке-Горбунке» купание в кипятке Ивана-дурака привело к его омоложению, а вот порочный царь (представитель пусть и сказочной, но власти) сварился. Справедливость восторжествовала. Иван обрел 15-летнюю красавицу-жену и царский трон.
Можно представить, как мучились российские цензоры: допускать или не допускать к печати текст со столь рискованным сюжетом. Цензура, установленная Николаем I (царствовал в 1825–1855 годах), руководствовалась следующим принципом: в книгах, «назначаемых для чтения простого народа», не должно быть «не только никакого неблагоприятного, но даже и неосторожного прикосновения к православной церкви и установлениям ее, к правительству и ко всем поставленным от него властям и законам».
К православной церкви, на первый взгляд, «прикосновений» в сказке практически не было, а вот к институту царей «Конёк-Горбунок» формировал негативное отношение. Понятно, что царь сказочный, но даже со сказочным царем надо разговаривать вежливо.
Так, из приведенного выше фрагмента сказки исчезли реплики Ивана-дурака:
«Нет уж, дудки, ваша милость!
Уж и то во мне всё сбилось.
Не поеду ни за что!»
«Я ведь, глянь, не поросёнок,
Не индюшка, не цыплёнок».
«Полно, Царь, хитрить, мудрить
Да Ивана проводить!»
В других местах исчезли фрагменты, подобные этому:
Тут Иван, махнув рукой,
Говорит царю: «Постой!
Я те шапки, ровно, не дал,
Как же ты о том проведал?
Что ты – ажно ты пророк?
Ну, да что, сади в острог,
Прикажи сейчас хоть в палки, –
Нет пера, да и шабалки!»
Цензоры увидели в этих репликах неуважение к власти: дурак разговаривает с царем на «ты».
Пропали из редакции 1834 года и намеки на то, что царь –педофил:
Дед-то, скажут, внучку взял!
Вместо указанных строк в тексте сказки появились отточия.
Затем цензура еще раз перечитала сказку и обнаружила, что «во многих шуточных сценах приводится имя Божие и употребляется крестное знамение». Ершову предъявили и претензии другого рода. В ноябре 1843 года сказочник писал своем другу А. К. Ярославцову: «…меня бранят за то, что нельзя вывести сентенции для детей, которым назначают мою сказку. Подумаешь, куда просты были Пушкин и Жуковский, видевшие в "Коньке" нечто поболее побасенки для детей»
В 1843 году сказка была запрещена к переизданию. Запрет длился 13 лет.
Только после смерти Николая I, в 1856-м и 1861-м годах, писатель подготовил новые издания сказки, восстановив цензурные пропуски. Ершов (1815–1869) к тому моменту практически отошел от литературной деятельности. С 1844 года он – инспектор, а с 1857-го – директор гимназии и дирекции училищ Тобольской губернии; в 1859 году Ершов стал статским советником.
Как бы то ни было, при жизни автора книга выдержала 7 переизданий.
Любопытно, что у советской цензуры к «Коньку-Горбунку» также были вопросы. В 1922 году Л. Жмудский, политредактор ГИЗа, докладывал начальству:
«Фабула – православный (это всюду автором подчеркивается) Иван-дурак наперекор своим умным собратьям становится царем – нельзя лучше сатира на дореволюционную Россию. Но беда в том, что услужливый автор, как националист – ненавистник "басурман" и мечтающий о "святом кресте даже на Луне" (конечно, в образе сказочных достижений), глубоко верует в звезду Ивана-дурака. Не в пример сказкам Пушкина, сказка Ершова лишь лубочная карикатура на них. По части воспитательной для детей в ней все от реакционного и непедагогического, – здесь все по царю мерится и по боярам. Восхваляется "Царь-надежа", которого, конечно, народ встречает восторженным "ура". На с. 42 – даже порнография – царь, "старый хрен", жениться хочет: "Вишь, что старый хрен затеял: хочет жать там, где не сеял! Полно! Лаком больно стал!" На основании вышеизложенного считаю "Конек-Горбунок" к выпуску весьма нежелательным, если не недопустимым».
Сказку не напечатали.
В 1934 году советские цензоры увидели в книжке «историю одной замечательной карьеры сына деревенского кулака».
В 2007 году татарские активисты потребовали проверить «Конька-Горбунка» на экстремизм из-за высказываний царя, в которых существительное «татарин» употребляется в качестве ругательного слова. Царь называет татарином Ивана:
Что я – царь али боярин?
Отвечай сейчас, татарин!
В Минюсте заявил, что «Конёк-Горбунок» – это классика, и экспертизу проводить не стали.
И, нахмурясь, отвечал:
«Что ж мне делать-то, царица?
Страх как хочется жениться,
Ты же, ровно на беду:
Не пойду да не пойду!»
«Не пойду я за седого, –
Царь-девица молвит снова. –
Стань, как прежде, молодец –
Я тотчас же под венец». –
«Вспомни, матушка-царица,
Ведь нельзя перемениться;
Чудо Бог один творит...»
Царь-девица говорит:
«Коль себя не пожалеешь,
Снова ты помолодеешь.
Слушай! Завтра на заре
На широком на дворе
Челядь должен ты заставить
Три котла больших поставить
И таганы утвердить.
Первый надобно налить
Из реки – водой студёной,
Да второй – водой варёной,
А последний – молоком,
Вскипятя его ключом.
Если хочешь ты жениться
И красавцем учиниться,
Должен ты одним прыжком
Обвариться молоком;
Тут побыть в воде варёной
А потом ещё в студёной.
И, скажу тебе, отец,
Будешь знатный молодец!»
Царь не вымолвил ни слова,
Кликнул тотчас стремяннова.
«Что, опять на окиян? –
Говорит царю Иван. –
Нет уж, дудки, ваша милость!
Уж и то во мне всё сбилось.
Не поеду ни за что!» –
«Нет, Иванушка, не то.
Завтра я хочу заставить
На дворе котлы поставить
И таганы утвердить.
Первый думаю налить
Из реки водой студёной,
А второй – водой варёной,
А последний – молоком,
Вскипятя его ключом.
Ты же должен постараться,
Пробы ради, искупаться
В этих трёх больших котлах:
В молоке и в двух водах».
«Вишь, откуда подъезжает! –
Речь Иван тут начинает. –
Шпарят только поросят,
Да индюшек, да цыплят.
Я ведь, глянь, не поросёнок,
Не индюшка, не цыплёнок.
Вот в холодной, так оно
Искупаться бы можно;
А подваривать как станешь,
Так меня и не заманишь.
Полно, Царь, хитрить, мудрить
Да Ивана проводить!»
Царь, затрясши бородою:
«Что? Рядиться мне с тобою? –
Закричал он. – Но смотри!
Если ты в рассвет зари
Не исполнишь повеленье,
Я отдам тебя в мученье
И велю тебя терзать,
В мелки части разорвать.
Вон отсюда, болесть злая!»
Тут Иванушка, рыдая,
Поплелся на сеновал,
Где конёк его лежал.
(1834)
Чем это интересно
19-летний студент историко-филологического факультета Петербургского университета написал сказку «Конёк-Горбунок» в 1834 году. Перед публикацией произведение прочитали Петр Плетнёв, Василий Жуковский и Александр Пушкин, только что закончивший собственный сказочный цикл («Сказка о золотом петушке» написана в 1834 году). «Конёк-Горбунок» был одобрен.
Профессор русской словесности Плетнёв во время университетской лекции прочитал отрывок из «Конька-Горбунка» и представил студентам автора сказки – Петра Ершова, их сокурсника, сидевшего в аудитории.
Очевидно, что на «Конька-Горбунка» Ершова вдохновили, в первую очередь, только что опубликованные сказки Пушкина. Пушкин это понял и принял деятельное участие в судьбе Ершова.
Историк литературы Павел Анненков в 1855 году приводил свидетельство издателя Александра Смирдина о том, что «в апогее своей славы Пушкин с живым одобрением встретил известную русскую сказку г-на Ершова "Конёк-горбунок", теперь забытую. Первые четыре стиха этой сказки… принадлежат Пушкину, удостоившему её тщательного пересмотра».
За горами, за лесами,
За широкими морями,
Не на небе – на земле
Жил старик в одном селе.
В начале XX века эти строки включались в собрания сочинений Пушкина. Но позже от этой практики составители отказались, тем более что уже после смерти поэта Пётр Ершов заменил строку «Не на небе – на земле» на «Против неба – на земле». Якобы если эти строки действительно написал Пушкин, то Ершов не решился бы их править.
В основе волшебной сказки Ершова лежит, по выражению филолога Владимира Проппа, архаичная модель инициации – обрядовые испытания, в ходе которых испытуемый доказывает свою состоятельность и обретает новый социальный статус.
Сам Ершов заявлял, что его сочинение – народное, почти слово в слово взятое из уст рассказчиков, от которых он его слышал. Автор только привел его в более стройный вид и местами дополнил.
Ершов использовал в «Коньке-Горбунке» множество других сказочных сюжетов. Это «Сказка об Иване-дураке», «Сивка-Бурка», «Жар-птица», «Василиса-царевна». Подобные сюжеты можно найти в фольклоре многих народов. Процесс омоложения через купание в кипятке описан еще в древнегреческом мифе о Медее. Таким образом Медея избавилась от дяди Ясона, который не хотел уступать племяннику свой трон.
В «Коньке-Горбунке» купание в кипятке Ивана-дурака привело к его омоложению, а вот порочный царь (представитель пусть и сказочной, но власти) сварился. Справедливость восторжествовала. Иван обрел 15-летнюю красавицу-жену и царский трон.
Можно представить, как мучились российские цензоры: допускать или не допускать к печати текст со столь рискованным сюжетом. Цензура, установленная Николаем I (царствовал в 1825–1855 годах), руководствовалась следующим принципом: в книгах, «назначаемых для чтения простого народа», не должно быть «не только никакого неблагоприятного, но даже и неосторожного прикосновения к православной церкви и установлениям ее, к правительству и ко всем поставленным от него властям и законам».
К православной церкви, на первый взгляд, «прикосновений» в сказке практически не было, а вот к институту царей «Конёк-Горбунок» формировал негативное отношение. Понятно, что царь сказочный, но даже со сказочным царем надо разговаривать вежливо.
Так, из приведенного выше фрагмента сказки исчезли реплики Ивана-дурака:
«Нет уж, дудки, ваша милость!
Уж и то во мне всё сбилось.
Не поеду ни за что!»
«Я ведь, глянь, не поросёнок,
Не индюшка, не цыплёнок».
«Полно, Царь, хитрить, мудрить
Да Ивана проводить!»
В других местах исчезли фрагменты, подобные этому:
Тут Иван, махнув рукой,
Говорит царю: «Постой!
Я те шапки, ровно, не дал,
Как же ты о том проведал?
Что ты – ажно ты пророк?
Ну, да что, сади в острог,
Прикажи сейчас хоть в палки, –
Нет пера, да и шабалки!»
Цензоры увидели в этих репликах неуважение к власти: дурак разговаривает с царем на «ты».
Пропали из редакции 1834 года и намеки на то, что царь –педофил:
Дед-то, скажут, внучку взял!
Вместо указанных строк в тексте сказки появились отточия.
Затем цензура еще раз перечитала сказку и обнаружила, что «во многих шуточных сценах приводится имя Божие и употребляется крестное знамение». Ершову предъявили и претензии другого рода. В ноябре 1843 года сказочник писал своем другу А. К. Ярославцову: «…меня бранят за то, что нельзя вывести сентенции для детей, которым назначают мою сказку. Подумаешь, куда просты были Пушкин и Жуковский, видевшие в "Коньке" нечто поболее побасенки для детей»
В 1843 году сказка была запрещена к переизданию. Запрет длился 13 лет.
Только после смерти Николая I, в 1856-м и 1861-м годах, писатель подготовил новые издания сказки, восстановив цензурные пропуски. Ершов (1815–1869) к тому моменту практически отошел от литературной деятельности. С 1844 года он – инспектор, а с 1857-го – директор гимназии и дирекции училищ Тобольской губернии; в 1859 году Ершов стал статским советником.
Как бы то ни было, при жизни автора книга выдержала 7 переизданий.
Любопытно, что у советской цензуры к «Коньку-Горбунку» также были вопросы. В 1922 году Л. Жмудский, политредактор ГИЗа, докладывал начальству:
«Фабула – православный (это всюду автором подчеркивается) Иван-дурак наперекор своим умным собратьям становится царем – нельзя лучше сатира на дореволюционную Россию. Но беда в том, что услужливый автор, как националист – ненавистник "басурман" и мечтающий о "святом кресте даже на Луне" (конечно, в образе сказочных достижений), глубоко верует в звезду Ивана-дурака. Не в пример сказкам Пушкина, сказка Ершова лишь лубочная карикатура на них. По части воспитательной для детей в ней все от реакционного и непедагогического, – здесь все по царю мерится и по боярам. Восхваляется "Царь-надежа", которого, конечно, народ встречает восторженным "ура". На с. 42 – даже порнография – царь, "старый хрен", жениться хочет: "Вишь, что старый хрен затеял: хочет жать там, где не сеял! Полно! Лаком больно стал!" На основании вышеизложенного считаю "Конек-Горбунок" к выпуску весьма нежелательным, если не недопустимым».
Сказку не напечатали.
В 1934 году советские цензоры увидели в книжке «историю одной замечательной карьеры сына деревенского кулака».
В 2007 году татарские активисты потребовали проверить «Конька-Горбунка» на экстремизм из-за высказываний царя, в которых существительное «татарин» употребляется в качестве ругательного слова. Царь называет татарином Ивана:
Что я – царь али боярин?
Отвечай сейчас, татарин!
В Минюсте заявил, что «Конёк-Горбунок» – это классика, и экспертизу проводить не стали.
Читать по теме:
Самуил Маршак: бедный Робинзон Крузо
305 лет назад, 25 апреля 1719 года, был впервые опубликован роман Даниэля Дефо «Робинзон Крузо». Prosodia с трудом нашла стихотворение о герое романа.
Владимир Набоков: молчанье зерна
22 апреля исполняется 125 лет со дня рождения Владимира Набокова. Prosodia отмечает эту дату стихотворением «Поэты». Оно было опубликовано под чужой фамилией, но позволило автору обрести собственный поэтический голос.