Анна Радлова: белый голубь, воскресни

* * *

Была ты как все страны страной
С фабриками, трамваями и калеками,
С грешными городами и чистыми реками,
И зимой была стужа, а летом зной.
И были еще просторные поля, буйный ветер и раскольничьи песни –
– Сударь мой, белый голубь, воскресни –
А Европа, слушая Шаляпина, ахала
– Какого гения породила черепаха –
Черепахой была ты, а стала от Черного моря до Белого лирой,
Плоть твою голубь расклевал и развеял по полю ветер,
Снится в горький вечер пустому миру –
Ни трамваи, ни фабрики, ни Шаляпины, а песня –
Сударь мой, белый голубь, воскресни.

(январь 1921)

Чем это интересно

Стихотворение вошло в третий сборник Радловой (1891–1949) «Крылатый гость» (1922). Книга произвела впечатление на современников. Она был на слуху. Ирина Одоевцева вспоминала: «Мы возвращаемся с Васильевского Острова от Анны Радловой. Анна Радлова славится своей несколько тяжеловатой, но бесспорной красотой, своим мужем Сергеем Радловым, передовым режиссером и особенно двумя строчками своих стихов: "Нет губ, чтоб с тобой целоваться, Нет рук, чтоб с тобой обниматься"...»

Это строки из другого стихотворения, посвященного Любови Дмитриевне Блок.

Не пойду я с тобою, нету слуха
Для любимого звона и для слов любовных –
Я душою тешу Святого Духа,
Что мне в твоих муках греховных?
Глаз нет чтоб садами любоваться,
Рук нет чтоб с тобою обниматься.

Михаил Кузмин написал о книге своей ученицы: «"Крылатый гость" настолько проникнут одним духом, что кажется скорее поэмой Это – может быть самая необходимая, самая современная теперь книга, потому что современность, глубоко и пророчески воспринятая, выражена с большой силой, пророчеством и пафосом Прекрасная, крылатая книга».

Кузмина привлек в Радловой мистический характер ее творчества: «вещее пророческое беспокойство на нее находит», она «одержима видениями и звуками», и если иногда не успевает придать им форму, то это лишь достоинство ее стихов. Поэту это было близко. В декларации им же и основанного «эмоционализма» можно было прочитать: «Сущность искусства – производить единственное, неповторимое эмоциональное действие через передачу в единственно неповторимой форме единственно неповторимого эмоционального восприятия».

«Эмоционалистами» себя считали Константин Вагинов, Анна Радлова, Адриан Пиотровский, Юрий Юркун, драматург и режиссер Сергей Радлов, художник Владимир Дмитриев.

Кузмин оценивал стихи Радловой очень высоко. В рецензии на вторую книгу ее стихов «Корабли» (1920) он написал: «Книгой "Корабли" А. Радлова вступила полноправно и законно в семью больших современных лириков, как Ахматова, Блок, Вяч. Иванов, Мандельштам и Сологуб». Радловой Кузмин посвяти первую часть своей последней вышедшей при жизни книги «Форель разбивает лёд» (1929).

Важный момент: корабли – это не только плавсредство, но и хлыстовско-скопческий термин. Так называются их общины. Пророчествами хлысты и скопцы называют изречения своих пророков. Для Кузмина Радлова и есть такой пророк, кормчий. А стихотворение «Была ты как все страны страной...» – песня пророка («распевцы» хлыстов и скопцов – важный источник для понимания их мировоззрения).

Александр Эткинд, профессор Европейского университетского Института во Флоренции, в работе «Хлыст (Секты, литература и революция)» трактует это стихотворение так: «Именно раскольничьи песни отличают Россию от других банальных стран; без них Россия стала бы "как все", именно в них ее тайна, мечта и обаяние. Строка о сударе – белом голубе, цитата из подлинных распевцев, отсылает к Белым голубям Мельникова-Печерского [писатель, исследователь раскольничества, автор книги о скопцах «Белые голуби». – С.М.]. Белый голубь, знак скопчества, приобретает черты национального символа. Русская трагедия вся связана с этим голубем; он расклевал плоть России, но он же спасет ее душу. Только он и снится пустому миру в его горький вечер».

По Радловой, получается, что раскольники разрушили страну, но они же ее и спасут. Каким образом? Воздержанием или даже оскоплением, а, может быть, экстатическими танцами? Ответа Радлова не дает.

Олег Юрьев связывает сектантские мотивы в творчестве Радловой с ее происхождением. В статье «Третья богородица. К 125-летию Анны Радловой» он пишет: «Особенно свойственна была эта жажда [саморазрушения. – С.М.] банкирам, купцам и фабрикантам сектантского (хлыстовского) и старообрядческого происхождения. Они ненавидели официальную церковь и связанную с нею симбиотически государственную власть – сатанинские силы, веками угнетавшие их дедов и прадедов. Достаточно назвать имя Саввы Морозова, старообрядца по происхождению и одного из богатейших людей России, огромными пожертвованиями поддерживавшего большевиков (и среди прочего почти полностью оплачивавшего выпуск все той же "Искры"). Достоверно неизвестно, происходил ли Д. И. Дармолатов [отец Анны, член правления Азово-Донского банка, уроженец Ростова-на-Дону. – С.М.] из сектантской или староверческой семьи, но исключить этого нельзя: он родился и вырос на Дону, где, как и на всем Юге, "старая вера" и секты имели заметное распространение».

Судя по всему, становиться примером для подражания сама Радлова не хотела: аскетизм – не ее стезя. По мнению Эткинда, «как обычно в ее мире, высокая мистика соседствовала с напряженной и даже девиантной эротикой».

Летом 1926 года поэтесса развелась с режиссером Радловым и вышла замуж за инженера Корнелия Покровского (1891–1938), причем первый муж остался жить с ними в одной квартире (как ранее и сам Покровский жил в одной квартире с супругами Радловыми). В 1938 году Покровский в ожидании очередного ареста покончил с собой.

Литературный салон Радловой в разные годы посещали Михаил Кузмин, Юрий Юркун, Валериан Чудовский, Корнелий Покровский, Осип Мандельштам, Николай Гумилёв, Алексей Ремизов, Бенедикт Лившиц, Константин Вагинов, Ирина Одоевцева.

Вагинов написал в альбом Радловой:

И страшно под зрачками римской знати
Найти хлыстовский дух, московскую тоску
Царицы корабля.

(1926)

Восторженную оценку Радловой Кузминым разделяли не все. Ахматова ненавидела «не ту Анну». Мариэтта Шагинян и Георгий Адамович посвятили возмущенные рецензии не столько стихам Радловой, сколько их оценке Кузминым. Мол, Радлова вторична, она заимствует свои озарения у Иоанна Богослова, Шекспира и хлыстов; а Кузмин, ценя эти «стихотворные радения», потворствует дурному вкусу.

В марте 1942 года Радловы были эвакуированы вместе с театром в Пятигорск, но город заняли немцы, и Радлов согласился сотрудничать с оккупантами. Театр был отправлен в Берлин, и конец войны Радловы встретили на юге Франции. После возвращения в СССР они были сразу же арестованы, обвинены в измене и приговорены к десяти годам заключения.

23 февраля 1949 года Анна Радлова умерла от инсульта в Переборском лагпункте под Рыбинском.