Дерек Уолкотт: себе незнакомому

            * * *
Любовь после любви
Это непременно случится,
и ты удивленно воскликнешь,
встретив себя самого
в дверном проеме, как в раме зеркала,
и вы улыбнетесь друг другу, и каждый скажет:

сядь и поешь.
И ты снова полюбишь этого незнакомца,
и разделишь с ним вино и хлеб, и вернешь свое сердце,
себе – незнакомцу, всегда любившему тебя,

тому, кем ты пренебрег,
привязавшись сердечно к другому.
Сбрось с книжной полки любовные письма,
фотографии и горькие заметки,
соскобли свое отраженье с зеркала.
Сядь. Празднуй свою жизнь.

(пер. В. Губайловского)

Чем это интересно

Стихотворение было впервые было опубликовано в 1976 году в книге «Морской виноград» (Sea Grapes). С тех пор оно стало популярным не только среди любителей поэзии по всему миру, но и в группах психологической поддержки (в первую очередь в англоязычной среде, конечно). После разрыва с любимыми это в самом деле бывает целительно – задуматься, что у тебя в конце концов есть ты сам, и праздновать собственную жизнь.

Несмотря на внешнюю простоту, текст очень труден для перевода. Автор предложенного варианта, поэт Владимир Губайловский, даже признавался, что адекватно перевести его на русский «едва ли возможно – нет аналога. Не в языке – в культуре. Это стихотворение о примирении человека с самим собой, прощении человеком самого себя и в конечном счете о любви к себе. <...> Человек русской культуры понимает, что он виновен перед людьми, но перед собой он удивительно невинен. <...> Может быть, именно из чувства вины перед собой и любви к себе – вырастает чувство собственного достоинства».

Действительно, первое, что здесь приходит на ум из русской литературы – хрестоматийное «Себе, любимому, посвящает эти строки автор» Владимира Маяковского. Но там речь идет вовсе не о примирении с собой, а, напротив, о чувстве собственной ненужности в мире, по которому поэт проходит, «любовищу свою волоча».

Зеркало в финале запускает не менее печальные ассоциации, достаточно вспомнить Владислава Ходасевича: «Только есть одиночество – в раме / Говорящего правду стекла».

Уолкотт показывает, что есть и иная правда: примирение и совпадение, даже пресуществление внешнего человека во внутреннего. По-английски последняя фраза в тексте – feast on your life – имеет и вполне буквальное значение: «питайся своей жизнью». Продолжение ряда, заданного хлебом и вином, неизбежно приводит к плоти, а значит, и к таинству пресуществления (на русском есть варианты перевода, где прямо говорится о причастии).

Среди стихотворений, которые могли вдохновить Уолкотта, необходимо назвать «Любовь (III)» Джорджа Херберта (1593–1633). Оно написано одним из ведущих английских поэтов-метафизиков и представляет собой диалог лирического героя с Любовью. Любовь, то есть сам Бог, возвращает собеседника от почти экстатического самоуничижения к приятию самого себя:

– Ты мне достойных покажи гостей!..
– Таков ты сам, – рекла...
– Ты слишком, при греховности моей,
Для глаз моих светла!..
Любовь с улыбкой за руку взяла:
– Не я ль их создала?

– Я осквернил их, я виновней всех,
И жжет мне сердце стыд...
Любовь: Не я ли искупила грех? –
И мне войти велит
На вечерю: – Вкуси, будь полон сил!..
И я сей хлеб вкусил…

(пер. Д.В. Щедровицкого)


В подлиннике пресуществление уже произошло, и речь идет не о хлебе – о мясе!

You must sit down, says Love, and taste my meat.
So did I sit and eat.

У Дерека Уолкотта в финале – та же непререкаемость любви. К себе самому, но только теперь еще и отраженному в том, кто есть любовь. Для чего-то же нужно было соскоблить себя с зеркала.

Справка об авторе

Дерек Уолкотт родился на острове Сент-Люсия, в семье, где тесно переплелись английские, голландские и африканские корни. Отец умер, когда Дереку и его брату-близнецу едва исполнилось по году, и вся тяжесть воспитания детей легла на плечи матери. Она работала учительницей в начальной школе при методистской церкви (методисты были в меньшинстве на католическом острове).

В отрочестве будущий поэт увлекался живописью, подражая одновременно Джорджоне и Сезанну, но свое истинное призвание осознал достаточно рано. Первое стихотворение (на религиозные тему, в духе Джона Мильтона) было опубликовано в газете «Голос Сент-Люсии», когда автору было всего 14 лет. К 19-ти годам он уже успел издать два поэтических сборника стихов («25 стихотворений» и «Эпитафия юноше: 12 песен»): оба – на средства матери и оба – сумел продать своим друзьям, полностью покрыв расходы.

Закончив колледж Св. Марии у себя на родине, Уолкотт поступил в Университетский колледж Вест-Индии в столице Ямайки. После этого, в 1953 году, он переехал на Тринидад. Работал сразу как журналист, критик, преподаватель. В 1959-м основал Тринидадскую театральную мастерскую, которая ставила в том числе и его собственные пьесы. Лучшая из них, «Грезы на Обезьяньей горе», принесла автору международную славу и американскую театральную премию Obie (за «небродвейские» постановки) в 1971 году.

Позднее Уолкотт получил предложение о работе в Бостонском университете. Он преподавал в нем словесность и писательское мастерство вплоть до 2007 года. В 1992 году он получил Нобелевскую премию по литературе «за яркое поэтическое творчество, исполненное историзма и являющееся результатом преданности культуре во всем ее многообразии». Эта преданность культуре проявилась в том числе в монументальной поэме «Омерос», до сих пор полностью не переведенной на русский язык. В 2009 году Уолкотт стал почетным scholar-in-residence в Альбертском университете (Канада), в 2010-м – профессором поэзии в Университете Эссекса (Великобритания).

Поэт проводил время между Нью-Йорком, Бостоном и Сент-Люсией, но и помимо этого много путешествовал по миру. Дружил с Иосифом Бродским и Шеймасом Хини, тоже Нобелевскими лауреатами (1987 и 1995 гг. соответственно). Был трижды женат, оставил после себя сына и двух дочерей. Сын, Питер, стал художником, одна из дочерей, Элизабет – писателем, исследователем истории и литературы и педагогом, причем как раз в альма-матер отца, ныне – Университете Вест-Индии.

Дерек Уолкотт умер 17 марта 2017 года в возрасте 87 лет. Похоронен у себя на родине.