Мой бедный Незнайка
23 ноября 2023 года исполняется 115 лет со дня рождения замечательного писателя, драматурга и киносценариста Николая Носова, более всего известного по трилогии о Незнайке. Эту дату Prosodia решила отметить публикацией стихотворения Тимура Кибирова «Сказка»: в нем доблестный нарнийский мыш Рипичип прибывает с апостольской миссией в страну коротышек, и единственным, кто еще в состоянии воспринять благую весть, оказывается как раз Незнайка.

Сказка
Мышонок без страха и без укоризны,
Сэр Рипичип покидает Отчизну.
По синему морю кораблик летит,
Нарнийский грызун у кормила стоит.
Он должен объехать волшебные страны,
Чтоб всем рассказать о победе Аслана!
Ликуй, Мумми-дол! Зазеркалье, сияй!
О Град Изумрудный, лучись и сверкай!
Играй, Лукоморье! Под дубом зеленым
Мышонок пирует с котищем ученым!
Заздравную песню мурлыкает кот.
Но долго ли, коротко ль – время не ждет.
И снова в поход отправляется мышка.
Прощайте, русалки! Привет, коротышки!
Но доктор Пилюлькин испуган и зол,
Велит он от бешенства сделать укол.
«Клинический случай! Горячечный бред!
Ни львов, ни колдуний, ни Нарнии нет!»
«Не то чтобы нет, – заступается Знайка, –
Все это метафоры, символы, знаки
Реальности некой – хоть Лев, хоть Змея…
Он вправду взбесился! Спасите меня!!!»
И впрямь, Рипичип не на шутку взбесился,
Но славный свой меч осквернить не решился.
Сиропчик и Пончик воскликнули: «Ой!
Уж если посланец такой боевой,
То Лев-то, зверюга такой здоровенный,
Он нас, толстячков, разорвет непременно!»
А Винтик и Шпунтик подумали: «Ишь
Как складно болтает бродячая мышь!
Эх, нам бы твои бы, мышонок, заботы!
Кончай перекур. Продолжаем работу»
А Гусля, и Тюбик, и Цветик-поэт
Сказали религии твердое «Нет!»
Смиренье, трезвление, благоговенье –
Ну где ж тут свобода самовыраженья?!
А вот Торопыжка уверовал враз!
Молебны служил он уже через час!
Уже через два он с Авоськой подрался,
Поскольку заважничал и обзывался,
Сосудом греха Синеглазку назвал
И Цветика книжку в клочки разорвал!
Вконец ошалел неофит просветленный –
И был отлучен Рипичип изумленный!
Ну что мы за люди? Обидно, ей-ей,
Ужель коротышки глупее мышей?
Но ты-то, хоть ты-то, мой бедный Незнайка,
Давай-ка не умничай, слушай давай-ка!
(2009)
Чем это интересно
Стихотворение интересно уже своим нестандартным сюжетом. Еще никогда проповедь благой вести не доверяли мышам, хотя, например, Владислав Ходасевич и обращался к ним регулярно с теплой молитвой, а Максимилиан Волошин даже написал целую работу «Аполлон и мышь», где этот мелкий грызун трактуется как древний символ бога Солнца и Муз.
Кибиров вряд ли мог не учитывать такой традиции. Во всяком случае благовестник у него ничуть не менее важен, чем сама весть. Поэт признавался, что Рипичип – вообще его любимый персонаж в «Хрониках Нарнии». Мыш (именно так, строго в мужском роде) появляется в книге «Принц Каспиан», в главе 6. Он весел, воинственен, носит при себе шпагу и всегда готов пустить ее в дело, если задета честь. Вопросы чести для него первостепенны, и отложить их на время в сторону он может только ради служения даме. Разумеется, это зверь говорящий, но важно, что дар речи он получил не просто так, от рождения, а вместе со всем своим народом, в награду за то, что мыши перегрызли веревки, которыми был связан лев Аслан на Каменном Столе.
Полнее и ярче всего Рипичип проявляет себя в книге «"Покоритель Зари", или Плавание на Край Света». У этого путешествия есть нормальные, прозаические резоны – сейчас неважно, какие именно, но мышонком движет прежде всего поэзия. Оказывается, в детстве его нянчила дриада, и она пела малышу о крае, «где сливаются небо и моря волна, / где вода морская не солона» и где находится «самый восточный Восток». Мышонок не понял смысла песни, но слова его околдовали навсегда.
Надо полагать, как раз на восток и отправляется Рипичип у Кибирова со своей апостольской миссией. Его служение проходило вполне благополучно, пока он не добрался до страны коротышек. С этого момента стихотворение превращается в ряд легко считываемых аллегорий. Медицина отвергает благую весть как горячечный бред, люди искусства – как помеху для свободы самовыражения, пролетариату попросту недосуг, сытых обывателей пугает излишняя экспрессивность мыша. Но вот что интересно. Рипичип атакует только Знайку – ученого, а сам подвергается атаке (отлучению) только со стороны невежественного неофита Торопыжки, который весть вроде бы и принял, но тут же от ее имени оттолкнул и самого благовестника, и женскую красоту, и поэзию, да и ближнему морду набил. Получается, что и наука, и невежество одинаково нехороши для веры? Или просто все дело в малом духовном росте коротышек?
Если бы стихотворение кончилось только риторическим вопросом «ужель коротышки глупее мышей?», его следовало бы считать не сказкой, а басней, с более чем ясной моралью. Но автор уходит от такой прямоты и в финале все надежды возлагает на Незнайку, да еще и просит его, и так уже закоренелого невежду и игноранта, не умничать. Почему? Чем он так уж отличается в своем невежестве от Торопыжки? Неужели речь в самом деле о том, что не мудрым и разумным открываются тайны царствия, а младенцам и простецам (по-латыни – «идиотам»)?
Протоиерей Михаил Ардов о книге «Греко- и римско-кафолические песенки и потешки», где помещена «Сказка», заявил прямо: «Книга выше всяких похвал, и теперь можно с уверенностью утверждать: русская поэзия обрела "религиозную почву"». Ни больше ни меньше.
Но тогда почему Незнайка бедный? Позволим себе высказать очень простую догадку: потому что он – альтер-эго автора (чем и отличается от Торопыжки). В этом качестве он появился у Кибирова еще в книге «Шалтай-Болтай» (2002), в стихотворении «Незнайка в Солнечном городе». Там тоже не все однозначно. Если с городом все понятно – фантазии Олдоса Хаксли сбылись, то Незнайка как бы двоится. На первый взгляд, автор ассоциирует себя с поэтом Цветиком:
Я поэт, сквозь мрак поэтик,
от меня тебе приветик,
новый бравый мир,
сбросивший оковы Слова,
меднолобый всадник новый,
новенький кумир!
<...>
Я поэт, зовусь Кибиров,
я видал таких кумиров
столько раз в гробу!
Возникает, однако, вопрос: а почему тогда стихотворение названо в честь Незнайки? Ответ угадывается по финалу: да потому что автор ничего не понимает в происходящем и не знает о нем, и все кончается безысходным воем. Почему мир стал таким?
Потому…
Окончается на у-у-у-у-у…
В «Сказке» Кибиров от Цветика открещивается окончательно: тот теперь с Гуслей и Тюбиком говорят религии твердое «нет», автор точно не с ними. Потому он, собственно, и бедный, что остался один. Да и староват уже: еще в 2002-м тряс «брадой седою», а теперь и подавно. Но есть и еще один важный момент.
Поэт в финале словно бы смотрится в зеркало и просит самого себя еще раз послушать только что рассказанную «Сказку». Зачем? Чтобы убедиться: да, с благой вестью он теперь согласен вполне, Аслан победил, смерти нет. Вот только принять эту весть он, кажется, готов все-таки только из лапок мыша. Веселого, отважного, превыше всего ставящего честь и, вот незадача, – колдовство поэзии.
Бедный, бедный Незнайка!
Справка об авторе
Тимур Кибиров (Запоев Тимур Юрьевич) родился в 1955 году. Окончил историко-филологический факультет МОПИ (сейчас – МГОУ). Возглавлял журнал «Пушкин», работал на НТВ. Печатается с 1988 года, стал одной из ключевых фигур поэзии девяностых годов. Кибиров – лауреат множества премий, среди которых Пушкинская премия фонда А. Тепфера (1993), премии журналов «Знамя» (1994) и «Арион» (1996), премии «Незнакомка» (1997), «Северная Пальмира» (1997), стипендия фонда И. Бродского (2000), национальная премия «Поэт» (2008). Из ключевых книг последних лет – «Греко- и римско-кафолические песенки и потешки» (М.: Время, 2009), «См.выше» (М.: Время, 2014), «Время подумать уже о душе: 2014 – 2015 (своевременная книжка)» (СПб.: Пушкинский фонд, 2015).
Читать по теме:
Бертольт Брехт: враг переодет
10 февраля 1898 года родился немецкий поэт и драматург, театральный деятель, теоретик искусства Бертольт Брехт. Prosodia вспоминает Брехта стихотворением, посвященным его другу поэту и драматургу Сергею Третьякову
Николай Вентцель: надо Львом свершили правый суд
105 лет назад, 6 февраля 1920 года, умер поэт, прозаик, драматург Николай Вентцель. Prosodia вспоминает литератора его басней в защиту Льва Толстого.