Свободный стих Владимира Бурича

* * *

Время чтения стихов

это время их написания.

Чем это интересно

Поэзия для Бурича – не средство преображения или отражения реальности. Из «академического», по выражению самого поэта, интереса к вечным темам формируется уже практическая теория адаптации, в которую органично вписана поэзия, цель которой «не в отражении действительности, а в ответе на безусловную потребность в психологической адаптации». Поэзия, как и любой другой вид искусства, оказывается одной из форм психологической адаптации ещё и потому, что в представлении человека способна так или иначе преодолеть смерть. Она становится одним из «искусственных средств защиты от естественных форм смерти».

То или иное представление о смерти неизбежно связано с индивидуальным переживанием времени. Бурича угнетает не сама смерть, а годы предсмертной агонии. Процесс умирания запускается уже при жизни, и причина тому – неотвратимая цикличность. Цикличность в понимании Бурича ассоциируется именно с умиранием ещё и потому, что она отсрочивает естественное мгновение «икс» человека – смерть. Причём отсрочивает банально и бездарно. В итоге жизненный цикл сводится к «изготовлению протезов своих ощущений».

Однако если умещать время лишь в рамки плоских фигур (вроде круга, квадрата или треугольника, которые появляются в стихотворениях Бурича), то вряд ли можно претендовать на «объёмный» взгляд настоящего поэта. Бурич был именно таким, а потому в циклическом времени иногда появляются белые пятна возможности – отдельные мгновения.

Возможно, именно приведенное выше стихотворение и запечатлевает тот момент, который был для Бурича важным компонентом в определении истинного творчества и в котором умещается настоящая, но, к сожалению, утраченная жизнь. Свободный стих для поэта – это всегда форма раскрытия момента, попытка задержаться в чистой естественности.

Но что же делать после того, как прошло это мгновение? После прочтения – сжечь? Не совсем так. В записных книжках поэт замечает: «Я сознательно обратился к свободному стиху, как к трудно запоминаемому, чтобы он постоянно дразнил, раздражал, заставлял перечитывать его снова и снова, чтобы не получилось девальвация, какая постигла многие произведения, написанные силлабо-тоникой». Бурич в рамках теории свободного стиха не раз говорил о цикличности бытования конвенционального стиха. Врагом полёта ассоциации выступает в первую очередь рифма: рифмы заранее «заготавливаются», легко запоминаются, зачастую являются маркером определённой эпохи или литературного направления. Вновь начинает работать теория адаптации: конвенциональный стих – воплощение искусственности, свободный – дитя естественности.

Помещение в любые рамки для Бурича приравнивается к замкнутости смысла. Момент чтения, как и момент написания, высвобождает смыслы, выводя их за границы любой концепции, в том числе – авторской. Остановка на пути следования ассоциации неизбежно ведёт к стагнации смысла, как следствие – к мумифицированию любого произведения искусства. Именно от этого «свободен свободный стих» в целом и свободный стих Бурича – в частности.

Справка об авторе

К настоящему времени не вышло ни одной сколько-нибудь полной биографии Владимира Бурича. Широкому читателю о нем известны лишь общие факты.

Владимир Петрович Бурич родился 6 августа 1932 года в городе Александровске-Грушевском (ныне город Шахты). Большую часть детства и юности провел в Харькове. Затем переехал в Москву, в 1955 году окончил факультет журналистики МГУ.

Работал редактором в издательстве «Молодая гвардия». Стихотворения Бурича почти не печатали. Жанр верлибра в то время воспринимался в штыки, такие стихи издавать не хотели. О еще одной причине того, почему Бурич «впал в немилость», писал поэт Вячеслав Куприянов:

«Его путь в "печать" был перекрыт после этого, сегодня вполне "безобидного" стихотворения:

Мир наполняют

послевоенные люди

послевоенные вещи

нашел среди писем

кусок довоенного мыла

не знал что делать

мыться

плакать

Довоенная эра –

затонувшая Атлантида

И мы

уцелевшие чудом

Не понравилось фронтовику Давиду Самойлову».

Правда, публиковались теоретические статьи Бурича. К примеру, в 1972 году в журнале «Вопросы литературы» вышла его статья «От чего свободен свободный стих». Кроме того, со стиховедческими докладами поэт выступал на различных конференциях.

Удивительно, но первая сборник стихов Бурича вышла «на французском языке в переводах Леона Робеля в 1977 г.». А на родине первая книга его поэзии была издана лишь в 1989 году (Бурич В.П. Тексты (Стихи. Удетероны. Проза). М.: Советский писатель, 1989). Об этом событии поэт написал так: «О выходе первой книги: попал в переплет».

Вторая книга, «Тексты. Книга вторая: Стихи. Парафразы. Из записных книжек», вышла уже после смерти Бурича благодаря его жене, поэтессе и переводчице Музе Павловой. Ранее его стихи также были опубликованы в двух знаковых сборниках верлибристов: «Белый квадрат: Стихи» (1988) и «Время Икс (Колл. авт.): Верлибры» (1989).

Владимир Бурич был также прекрасным переводчиком. Он «создал новую теорию перевода, состоящую в подборе лингвистически обоснованных имитационных форм». Переводил в основном югославскую и польскую поэзию (к примеру, стихи Тадеуша Ружевича).

Владимир Бурич умер 26 августа 1994 года в городе Струга (Македония), во время международного поэтического фестиваля, от инфаркта.

В конце приведем краткие воспоминания Генриха Сапгира о Владимире Буриче:

«Он был такой основательный, положительный, солидный, больше похожий на ученого. И стихи писал ясные, точные. Владимир Бурич – поэт-педант: раз и навсегда определил, каким должен быть свободный стих, и следовал этому всю жизнь. Но стихи получались настоящие. А ученым он действительно был. Бурич выстроил универсальную таблицу русского стиха, и любое стихотворение у него попадало в заранее заготовленную ячейку.

Печататься он начал рано. Но писать верлибром в Советском Союзе считалось "поклонением Западу" – это было бунтарством само по себе. Поэтому публикаций было очень мало.

Был я с Володей Буричем в Белграде в 1989 году. Он переводил сербов, его переводили сербы. И, помню, очень любили его верлибры. Близок он им по сдержанности, задумчивости стиха».