Белла Ахмадулина. Шестидесятница, которая любила сказки

Белла (Изабелла) Ахатовна Ахмадулина (1937–2010) входит в число самых значительных русских поэтов второй половины XX века. Писать стихи начала в детстве. После школы работала внештатным корреспондентом газеты «Метростроевец». В 1956 году Ахмадулина поступила в Литературный институт имени Горького. Непривычная волнующая интонация ее стихов сделала поэтессу известной за пределами института. Вместе с Вознесенским, Евтушенко, Рождественским и Окуджавой Ахмадулина оказалась на гребне поэтической волны в конце пятидесятых – именно эта пятерка и стала олицетворением новой советской поэзии.

 

Когда в конце шестидесятых единство «эстрадных поэтов» распалось, Ахмадулина выбрала позицию отстранения, поэтического отшельничества. В 1979 году она участвовала в создании неподцензурного литературного альманаха «Метрополь», не раз высказывалась в поддержку Андрея Сахарова, Льва Копелева, Георгия Владимова, Владимира Войновича. Диссидентство поэтессы не осталось незамеченным: с 1977-го по 1987-й годы у Ахмадулиной вышла лишь одна книга.

В 1989 году поэтесса стала лауреатом Государственной премии СССР.

 

В последние годы Ахмадулина, жившая в Переделкине с мужем Борисом Мессерером, тяжело болела, почти не писала. Умерла на 74-м году жизни, 29 ноября 2010 года.

 

По непроверенным данным, в 1998-м и 2010-м годах Ахмадулина была представлена на соискание Нобелевской премии по литературе.

 

За что Ахмадулину исключили из Литературного института?

 

23 октября 1958 года Борис Пастернак стал вторым писателем из России (после Ивана Бунина), удостоенным Нобелевской премии по литературе. Уже в день присуждения премии по инициативе М. А. Суслова Президиум ЦК КПСС принял постановление «О клеветническом романе Б. Пастернака». 25 октября Николай Грибачев, Сергей Михалков и Вера Инбер выступили с требованием лишить Пастернака гражданства и выслать из страны. Началась травля писателя.

 

Студентов Литинститута обязали подписать письмо, в котором осуждался «предатель Родины» Пастернак.

Белла Ахмадулина вспоминала: «В институте разразился скандал, да не только в институте, в институте только в малой степени. Всем объявили: этот писатель – предатель. Некоторые с легкостью подписывали обвинения, некоторые просто не понимали, о чем речь. Да, взрослые писатели, некоторые именитые писатели подписывали фальшивые проклятия Пастернаку. А мне просто сказали, что вот надо, совали эту бумагу… Хорошо, если уже в раннем возрасте человек понимает, что ты один раз ошибешься и потом всю жизнь, всю жизнь… Но мне и в голову не приходило ошибаться, я не могла этого сделать, это было бы так же странно, как, я не знаю, обидеть мою собаку или какое-то злодеяние… Исключали меня за Пастернака, а делали вид, что за марксизм-ленинизм. Я, естественно, не поспевала по этому предмету. У нас была преподавательница по диамату, а у нее был диабет, и я однажды перепутала диамат и диабет. Это диалектический материализм – диамат. Ну, мне тогда засчитывалось это как цинизм. Да нет, я не знала, я не хотела обидеть. "Каким-то диабетом вы называете учение…"»

 

Ахмадулиной помог главный редактор «Литературной газеты» С.С. Смирнов, предложивший ей стать внештатным корреспондентом в Сибири. Вскоре поэтесса была восстановлена в институте и защитила дипломную работу «Стихи и переводы».  

    

«Жизнь – это отчасти попытка отстоять суверенность души: не поддаться ни соблазнам, ни угрозам» – по мнению Ахмадулиной, это главный урок, который она получила в Литинституте.

 

  

Это фрагмент стихотворения 1959 года. Каждому советскому человеку оно частично известно по песне, которую исполняет Алла Пугачёва в фильме «Ирония судьбы, или С лёгким паром!» (1975). 

 

 

Строки про предательство в песню не вошли. «Таинственная страсть» дала название роману Василия Аксёнова. 

 

Почему стихи Ахмадулиной считались непривычными?

Первым отметил дар юной Ахмадулиной поэт Павел Антокольский. В предисловии к ее сборнику «Стихи» он писал: «С первых же стихотворений Ахмадулина стремится одушевить, очеловечить все, что ей полюбилось по дороге. Если это автомат с газированной водой, то в ее глазах он превращается в крестьянку, которая дает напиться путнику из ковшика».

Газированная вода

Вот к будке с газированной водой, 

всех автоматов баловень надменный 

таинственный ребенок современный 

подходит, как к игрушке заводной. 

 

Затем, самонадеянный фантаст, 

монету влажную он опускает в щелку 

и, нежным брызгам подставляя щеку, 

стаканом ловит розовый фонтан. 

 

О, мне б его уверенность на миг 

и фамильярность с тайною простою! 

Но нет, я этой милости не стою, 

пускай прольется мимо рук моих. 

 

А мальчуган, причастный чудесам, 

несет в ладони семь стеклянных граней, 

и отблеск их летит на красный гравий 

и больно ударяет по глазам. 

 

Робея, я сама вхожу в игру 

и поддаюсь с блаженным чувством 

риска 

соблазну металлического диска, 

и замираю, и стакан беру. 

 

Воспрянув из серебряных оков, 

родится омут сладкий и соленый, 

неведомым дыханьем населенный 

и свежей толчеею пузырьков. 

 

Все радуги, возникшие из них, 

пронзают небо в сладости короткой, 

и вот уже, разнеженный щекоткой, 

семь вкусов спектра пробует язык. 

 

И автомата темная душа 

взирает с добротою старомодной, 

словно крестьянка, что рукой холодной 

даст путнику напиться из ковша.

 

Стихотворение написано в 1960 году. Ахмадулиной тогда было 23 года.

На фоне «громких» стихов Евтушенко, Вознесенского, Рождественского с вектором на переустройство мира, стихи Ахмадулиной были направлены, наоборот, на познание его сказочной природы и, значит, приятие.

Так, в приведенном выше стихотворении выясняется, что темная душа непонятного автомата – всего лишь хранитель обычной воды, пусть и газированной (и, значит, сказка известная и не такая уж страшная). Но разгадать эту тайну можно, только если посмотреть на мир глазами ребенка.

При этом триггерами, переключающими «взрослое» восприятие жизни на сказочное, часто становились достижения научно-технической революции – сказки, ставшие былью. В данном случае подобным триггером стал аппарат по производству газированной воды.

В стихотворении «Магнитофон» (1960) звукозаписывающее устройство превращается в колдуна, а голос героини – в душу гоголевской Катерины из «Страшной мести». И этой душе надо развлекать колдуна.

В стихотворении «Маленькие самолеты» (1962) летательные аппараты превращаются сначала в птенцов, затем в рыбок и в итоге – в детей, которые приходят к героине с просьбой взять их на колени.

тот самолетик в глубине?

Так характеризует свое творчество раннего периода Белла Ахмадулина.

В стихотворении про автомат газводы можно увидеть еще одну важную для Ахмадулиной вещь, отличающую ее от многих поэтов того времени, – музыкальность, ориентированность на звучание. Иосиф Бродский писал: «Ахмадулина в высшей степени поэт формы, и звук – стенающий – неповторимый, волшебно гипнотический звук – имеет решающее значение в ее работе». Татьяна Алешка, автор монографического исследования «Творчество Б. Ахмадулиной в контексте традиций русской поэзии», считает музыкальность манерой организации материала в творчестве поэтессы: «Ее стихам присущ особый распев, они во многом ориентированы на звучание».

 

Какую роль в творчестве Ахмадулиной играет образ Пушкина?

когда опять усмешливо и тонко
мороз и солнце глянули в окно.

Упоминание Пушкина, размышления о нем встречаются во многих стихотворениях Ахмадулиной. Ему посвящены «Отрывок из маленькой поэмы о Пушкине», поэмы «Приключение в антикварном магазине» и «Дачный роман», проза «Миг его зрения», «Встреча», «Вечное присутствие», «Пушкин. Лермонтов», «Чудная вечность», «Слово о Пушкине». Пушкинскими словами названа поэма «Моя родословная» и ряд стихов: «Заклинание», «Прощание», «Стихотворение, написанное во время бессонницы в Тбилиси». А еще есть «19 октября 1996 года», «Ночь на 6 июня», «Шестой день июня».

 

Как рассказывала Ахмадулина, ее бабушка много читала и именно с ее голоса, бормочущего «буря мглою небо кроет», начался для маленькой Беллы Пушкин. 

 

Для Ахмадулиной Пушкин – это уникальное совпадение гармонии чувства, ума. Он был для нее непререкаемым поэтическим авторитетом. Поэтесса признает, что соотносит себя с Пушкиным.

 

Но, как точно заметил Михаил Эпштейн, начиная с Пушкина, поэт – «это жизненная несвершённость в отместку художественному совершенству, жертва, которой искусство оплачивает каждую свою победу над действительностью».

 

Пушкин для Ахмадулиной – это оправдание собственных «суетных грехов». Как и уединения. В одном из интервью она говорила: «Когда я выгадываю уединение, я считаю это искуплением суетных грехов, пирушек, в которых я принимала участие».

«Для меня Пушкин всегда как реальное лицо, как соучастник моей жизни. Это целый просторный отсек моей жизни. Это жизнь! Живые, родные жизнь и смерть – подлинный человеческий опыт, то есть как бы Пушкин мне не дальше, чем явный мой сосед. Пушкин присутствует – и присутствие Пушкина столь утешительно». Это фрагмент другого интервью Ахмадулиной.

Пример Пушкина – это и оправдание собственной греховности.

По мнению Дмитрия Быкова, сквозной темой творчества Ахмадулиной был стыд, который «сопровождал её всю жизнь и диктовался во многом той неупорядоченной, слишком бурной жизнью, какую ей приходилось вести». В этой доминантной теме сказывался «всё тот же недостаток творческой воли, заставлявший её иногда длить стихи дальше положенного предела, вступать в лишние отношения, выпивать с ненужными людьми». С точки зрения Быкова, Ахмадулина с присущей ей мучительной греховностью и горьким самоосуждением продолжает поэтическую традицию Бориса Пастернака: обоих лирических поэтов и в жизни, и в стихах роднила высокопарность, выспренность, многословие, учтивость, застенчивость; эти качества, удивляя окружающих в обыденности, были «человеческими чертами среди бесчеловечности, глотком тепла среди ледяного мира».

 

Как относился к Ахмадулиной Иосиф Бродский?

 

Ахмадулина была знакома с Бродским еще до его отъезда в Америку. Однако ни он, ни она каких-то воспоминаний о знакомстве не оставили. Зато об их американских встречах известно хорошо.

 

В 1977 году Белла Ахмадулина была избрана почетным членом Американской академии искусств и литературы. Иосифу Бродскому, лично знакомому с поэтессой, заказали эссе о ее творчестве. Для журнала Vogue, между прочим.

 

Эллендея Проффер, сооснователь американского издательства «Ардис», вспоминала: 

«… летом 1977 года Иосиф позвонил Карлу [супруг Эллендеи. – С.М.] и удрученно сообщил, что "Вог" заказал ему статью о Белле Ахмадулиной, которая приехала в Нью-Йорк. Он проклинал себя за то, что согласился, и сказал, что не мог отказаться от денег. Но, по мнению Карла, отказаться он не мог от того, чтобы его имя появилось в "Воге" (на литературные материалы в "Воге" обращали внимание, они пользовались определенным престижем). Я не вполне в этом уверена. Иосифу вообще было трудно сказать "нет" (отсюда его противоречивые обещания издателям, нам в том числе). Беллу Ахмадулину, прекрасного поэта и очень порядочного человека, мы знали и любили, и тяжело было слушать, как Иосиф ругает ее, даже несколько истерично. Ни в каких компромиссах она не была повинна, единственный ее грех, помимо славы, – то, что она бывшая жена Евтушенко. 

После встречи с Беллой Иосиф позвонил и сообщил нам нечто неожиданное: он сам не мог устоять перед ее обаянием.

– Не понимаю, что со мной произошло, – сказал он. 

Думаю, на него произвела впечатление личность Ахмадулиной, ее стихийность и сдержанность, и, когда он встретился с ней, внутреннее сопротивление исчезло. Статья в "Воге" была, разумеется, очень лестной, и он ею не гордился. Как выяснилось, Белла была наслышана о том, что он на самом деле думает о ее поэзии, но это никак не повлияло на ее высокую оценку его поэзии. Она была из тех людей, кто не говорит о других дурно, хотя точно знает, как они отзывались о ней».

 

В статье, в частности, было написано, что «Ахмадулина куда более сильный поэт, нежели двое ее знаменитых соотечественников – Евтушенко и Вознесенский. Ее стихи, в отличие от первого, не банальны, и они менее претенциозны, нежели у второго. Истинное же превосходство над этими двумя лежит в самом веществе ее поэзии и в том, как она его обрабатывает».

 

Второй раз поэты встретились через десять лет – на творческом вечере Ахмадулиной для студентов Амхерст-колледжа. Лауреат Нобелевской премии по литературе объявил собравшимся: «Всем вам предстоит замечательный вечер. Вы собрались здесь, чтобы услышать лучшее в русском языке – Беллу Ахмадулину».