Борис Слуцкий. Человек, который изменил звучание послевоенной русской поэзии

К 103-летию со дня рождения Бориса Слуцкого Prosodia подготовила ответы на пять ключевых вопросов о жизни и творчестве поэта.

Медведев Сергей

фотография Бориса Слуцкого | Просодия

Борис Абрамович Слуцкий родился 7 мая 1919 года в Славянске (Изюмский уезд, Харьковская губерния, Украинская ССР) в семье служащего и преподавательницы музыки. В 1922 году семья переехала в Харьков.

В 1937 году Слуцкий поступил в Московский юридический институт, а в 1939-м – в Литературный институт (семинар Ильи Сельвинского). Там он подружился с Михаилом Кульчицким, Павлом Коганом, Сергеем Наровчатовым, Давидом Самойловым. В марте 1941 года Слуцкий опубликовал первые стихи.

А потом была война. Слуцкий прошел путь от рядового до майора, вступил в ВКП(б). В августе 1946 года был признан инвалидом 2-й группы. Писал тексты песен, композиции на литературные и музыкальные темы для Радиокомитета, переводил чужие стихи. Его собственные печатать не спешили. По крайней мере, поэтических книг у Слуцкого не было.


1. Правда ли, что Илья Эренбург выдал стихи Слуцкого за свои?


Илья Эренбург и Борис Слуцкий познакомились в Харькове. Весной 1940 года Эренбург выступал в местном университете. Слуцкий прочел тогда стихотворение «Генерал Миаха», посвященное главнокомандующему испанской республиканской армии. Эренбург в заключительном слове стихотворение отметил.

Второй раз Эренбург и Слуцкий встретились в Москве осенью 1945 года. Слуцкий принес ему «Записки о войне», куда было включена «Кёльнская яма», единственное важное для поэта стихотворение, написанное во время войны. Позже он признавался: «Я по-настоящему написал одно стихотворение за войну. Дело было в Югославии, когда брали Белград… Однажды ко мне подошел партизан, боец русской партизанской роты. Он начал рассказывать о большом лагере для военнопленных под Кёльном, в котором сидел, пока не добрался до Югославии. Это Кёльнская яма. Там погибло несколько тысяч наших бойцов и офицеров… Рассказ он начал словами: "Нас было семьдесят тысяч пленных". Потом помолчал и сказал: "В большом овраге с крутыми краями". Я перед этим несколько лет не писал ни строчки. И когда он сказал: "Нас было семьдесят тысяч пленных. В большом овраге с крутыми краями", мне показалось, что это начало стихотворения…»

Кёльнская яма


Нас было семьдесят тысяч пленных
В большом овраге с крутыми краями.
Лежим
безмолвно и дерзновенно,
Мрем с голодухи
в Кёльнской яме.

Над краем оврага утоптана площадь –
До самого края спускается криво.
Раз в день
на площадь
выводят лошадь,
Живую
сталкивают с обрыва.

Пока она свергается в яму,
Пока ее делим на доли
неравно,
Пока по конине молотим зубами, –
О бюргеры Кёльна,
да будет вам срамно!
О граждане Кёльна, как же так?
Вы, трезвые, честные, где же вы были,
Когда, зеленее, чем медный пятак,
Мы в Кёльнской яме
с голоду выли?
Собрав свои последние силы,
Мы выскребли надпись на стенке отвесной,
Короткую надпись над нашей могилой –
Письмо
солдату Страны Советской.

«Товарищ боец, остановись над нами,
Над нами, над нами, над белыми костями.
Нас было семьдесят тысяч пленных,
Мы пали за родину в Кёльнской яме!»

Когда в подлецы вербовать нас хотели,
Когда нам о хлебе кричали с оврага,
Когда патефоны о женщинах пели,
Партийцы шептали: «Ни шагу, ни шагу...»

Читайте надпись над нашей могилой!
Да будем достойны посмертной славы!
А если кто больше терпеть не в силах,
Партком разрешает самоубийство слабым.

О вы, кто наши души живые
Хотели купить за похлебку с кашей,
Смотрите, как, мясо с ладони выев,
Кончают жизнь товарищи наши!

Землю роем,
скребем ногтями,
Стоном стонем
в Кёльнской яме,
Но все остается – как было, как было! –
Каша с вами, а души с нами.

(1944)

В 1948 году Эренбург включил несколько четверостиший «Кёльнской ямы» в свой роман «Буря». Автор указан не был. Позднее он написал о том, что стихотворение – образец анонимного солдатского творчества.

Борис Слуцкий роман прочитал – он в это время лежал на диване в Харькове с головной болью.

«Однажды, листая "Новый мир" с эренбурговской "Бурей", я ощутил толчок совсем физический – один из героев романа писал (или читал) мои стихи из "Кельнской ямы". Две или полторы страницы вокруг стихов довольно точно пересказывали мои военные записки. Я подумал, что диван и… головная боль – это не навсегда».

Слуцкий не обиделся: хорошо, что хоть один его текст опубликован. Значит, могут быть изданы и другие. Значит, нужно писать. И отнести эти стихи Эренбургу. Так советский классик стал постоянным читателем начинающего автора.

2. Когда Слуцкий смог опубликовать первый поэтический сборник?


После встречи с Эренбургом ждать первых поэтических сборников Слуцкому пришлось еще долго. На что в эпоху борьбы с «безродными космополитами» мог рассчитывать еврей, ученик левых поэтов?

«Партком разрешает самоубийство слабым?» Не говорите глупости, молодой человек.

О начале 50-х Слуцкий писал: «…глухой угол времени – моего личного и исторического… Надежд не было. И не только ближних, что было понятно, но и отдаленных. О светлом будущем не думалось. Предполагалось, что будущего у меня и людей моего круга не будет никакого».

Однако 5 марта 1953 года жизнь в СССР изменилась к лучшему.

В 1956 году стали появляться первые публикации Слуцкого в толстых журналах, а в мартовском номере детского журнала «Пионер» было опубликовано стихотворение «Лошади в океане». Оно понравилось Александру Твардовскому, Ярославу Смелякову, Николаю Тихонову…

«Лошадей» Слуцкий написал еще в 1951 (по другим данным – в 1950) году, вдохновившись рассказом его друга об американском корабле, который потопили немцы. Потом это стихотворение перепечатывали десятки раз. Было четыре польских перевода, несколько итальянских. На «Лошадей» написано несколько мелодий: самую известную песню сочинил бард Виктор Берковский.

Лошади в океане

                      И. Эренбургу

Лошади умеют плавать,
Но – не хорошо. Недалеко.
«Глория» – по-русски – значит «Слава», –
Это вам запомнится легко.

Шёл корабль, своим названьем гордый,
Океан стараясь превозмочь.
В трюме, добрыми мотая мордами,
Тыща лощадей топталась день и ночь.

Тыща лошадей! Подков четыре тыщи!
Счастья все ж они не принесли.
Мина кораблю пробила днище
Далеко-далёко от земли.

Люди сели в лодки, в шлюпки влезли.
Лошади поплыли просто так.
Что ж им было делать, бедным, если
Нету мест на лодках и плотах?

Плыл по океану рыжий остров.
В море в синем остров плыл гнедой.
И сперва казалось – плавать просто,
Океан казался им рекой.

Но не видно у реки той края,
На исходе лошадиных сил
Вдруг заржали кони, возражая
Тем, кто в океане их топил.

Кони шли на дно и ржали, ржали,
Все на дно покуда не пошли.
Вот и всё. А всё-таки мне жаль их –
Рыжих, не увидевших земли.

28 июля 1956 года в «Литературной газете» появилась статья Ильи Эренбурга «О стихах Бориса Слуцкого».

Илья Эренбург писал: «Что меня привлекает в стихах Слуцкого? Органичность, жизненность, связь с мыслями и с чувствами народа. Он знает словарь, интонации своих современников. Он умеет осознать то, что другие только смутно предчувствуют. Он сложен и в то же время прост, непосредственен… Он не боится ни прозаизмов, ни грубости, ни чередования пафоса и иронии, ни резких перебоев ритма…»

О «Кёльнской яме», Эренбург написал так: «Неуклюжесть приведенных строк, которая потребовала большого мастерства, позволила поэтично передать то страшное, что было бы оскорбительным, кощунственным, изложенное в гладком стихе аккуратно литературными словами».

«Называя поэзию Слуцкого народной, я хочу сказать, что его вдохновляет жизнь народа — его подвиги и горе, его тяжелый труд и надежды, его смертельная усталость и непобедимая сила жизни если бы меня спросили, чью музу вспоминаешь, читая стихи Слуцкого, я бы, не колеблясь, ответил – музу Некрасова».

Эренбург определил и особенность гражданской лирики Слуцкого. «Слово "лирика" в литературном просторечье потеряло свой смысл: лирикой стали называть стихи о любви. Такой "лирики" у Слуцкого нет… Однако все его стихи чрезвычайно лиричны, рождены душевным волнением, и о драмах своих соотечественников он говорит как о пережитом им лично».

В 1957 году у Бориса Слуцкого вышла первая книга стихов «Память», в том же году он был принят в Союз Писателей.

3. Был ли Слуцкий шестидесятником?


Ответ на этот вопрос кажется очевидным. Конечно, был! По всем формальным признакам Слуцкий – шестидесятник. Он, как и Окуджава, прошел войну, был выходцем их интеллигентской среды, верил в коммунистические идеалы. Понятно, что, если бы не смерть Сталина, ХХ съезд и разоблачение культа личности, ни о каких публикациях Слуцкого не могло быть и речи.

Поэта можно увидеть в одной компании с «каноническими» шестидесятниками в эпизоде «Вечер в Политехническом музее» из фильма Марлена Хуциева «Застава Ильича». Там Слуцкий читает со сцены стихи погибших на войне друзей: Павла Когана и Михаила Кульчицкого.

Слуцкий был одним из тех, кто обозначил важный «тренд» начала 60-х: спор о том, что важнее – искусство или наука. Название его стихотворения «Физики и лирики» стало крылатым выражением.

Физики и лирики


Что-то физики в почёте.
Что-то лирики в загоне.
Дело не в сухом расчёте,
Дело в мировом законе.

Значит, что-то не раскрыли
Мы, что следовало нам бы!
Значит, слабенькие крылья —
Наши сладенькие ямбы,

И в пегасовом полёте
Не взлетают наши кони…
То-то физики в почёте,
То-то лирики в загоне.

Это самоочевидно.
Спорить просто бесполезно.
Так что даже не обидно,
А скорее интересно

Наблюдать, как, словно пена,
Опадают наши рифмы
И величие степенно
Отступает в логарифмы.

(1959)

Кстати, это шуточное стихотворение Эренбург воспринял с недоумением (он был за лириков), а поэт Михаил Дудин сказал: «Мы шуток не понимаем».

Но! Если вы сегодня попросите кого-нибудь назвать поэтов-шестидесятников, Слуцкого в этом списке, скорее всего, не будет. Почему?

Первая причина лежит на поверхности: поэт был недостаточно «эстрадным» и «стадионным», как другие шестидесятники. Он не стремился в тусовки, шоу, телеэфиры. А после смерти жены (в 1977 году), написав за три месяца около двухсот стихотворений, Слуцкий замолчал как поэт до конца жизни.

Еще одна причина: более половины его лучших стихов увидели свет не в 60-х годах, а лишь после смерти поэта (1986). Настоящая слава настигла поэта во времена перестройки, когда литературный душеприказчик Юрий Болдырев опубликовал сначала «Неоконченные споры», а потом трехтомник. Всего около 1000 стихотворений.

4. Как оценивал творчество Слуцкого Иосиф Бродский?


Процитирую Дмитрия Быкова: «…до победы своей Слуцкий не дожил – разумею под победой не только и не столько свободу образца 1986 года (за которой он, думаю, одним из первых разглядел бы энтропию), сколько торжество его литературной манеры. Это, разумеется, не значит, что в этой манере стали писать все, – значит лишь, что в литературе восторжествовала сама идея поэтического языка, самоценного, не зависящего от темы. Наиболее упорно эту идею артикулировал Бродский – тот, кому посчастливилось до победы дожить, и характером, и манерами, и даже ашкеназской бледностью, синеглазостью, рыжиной он Слуцкого весьма напоминал, и любил его, и охотно цитировал. Бродскому было присуще редкое благородство по части отношения к учителям, лишний раз доказывающее, что большой поэт без крепкого нравственного стержня немыслим: он производил в наставники даже тех, от кого в молодости попросту услышал ободряющее слово. Но относительно прямого влияния Слуцкого всё понятно: это влияние и человеческое, и поэтическое (главным образом на уровне просодии – Бродский сделал следующий шаг в направлении, указанном Маяковским и конкретизированном Слуцким, и обозначил, вероятно, его предел, повесив за собой "кирпич")».

Бродский о Слуцком говорил так: «Именно Слуцкий едва ли не в одиночку изменил звучание послевоенной русской поэзии. Его стих был сгустком бюрократизмов, военного жаргона, просторечия и лозунгов. Он с равной легкостью использовал ассонансные, дактилические и визуальные рифмы, расшатанный ритм и народные каденции. Ощущение трагедии в его стихотворениях часто перемещалось, помимо его воли, с конкретного и исторического на экзистенциальное – конечный источник всех трагедий. Этот поэт действительно говорит языком ХХ века… Его интонация – жесткая, трагичная и бесстрастная – способ, которым выживший спокойно рассказывает, если захочет, о том, как и в чем он выжил».

5. Правда ли, что до сих пор опубликованы не все стихи Слуцкого?


Слуцкий писал очень много: каждый день по стихотворению, а в лучшие годы – по три–четыре в день. Когда готовился к изданию его первый сборник «Память», он принес фанерный чемодан. Весь он до верха был наполнен рукописями. Для сборника было отобрано порядка 40 стихотворений.

После того как Болдырев опубликовал 1000 стихотворений, у исследователей была полная уверенность, что литературный секретарь Слуцкого исчерпал запасы. Однако в 2017 году, благодаря усилиям актера и барда Андрея Крамаренко, было обнаружено еще порядка 300 неизвестных стихотворений поэта. Некоторые стихи опубликованы, а часть – нет...

Среди ранее неизвестных стихов есть и такое, актуальное в наше время.

Величие


Последнее поражение
той большой войны.
Последнее окружение –
Изюм и Харьков сданы.

Оставив артиллерию
на западе вдалеке,
выводим инфантерию,
пехоту тож, налегке.

То было во время оно
в 43-м году,
а я, замполит батальона,
с батальоном иду.

Поставленная задача –
встречать и собирать
понесшую неудачу,
бредущую с запада рать.

Начало самое марта,
весна на рубеже.
Нам выдана новая карта,
где Киев и Днепр уже.

Мы новую убираем,
мы старую достаем,
мы прячемся, замираем,
в засаду мы встаем.

И вот сквозь нашу заставу,
удравшие от погонь,
идут с нарушеньем устава
без орденов и погон.

Они ордена зарыли,
они документы сожгли,
но дня в четыре, в три ли,
а все же к своим дошли.

Они уже немцев гоняли
в недавние времена
и снова погоны сняли,
зарыли опять ордена.

Мы кашей их заправляем
и в недалекий путь
немедленно отправляем
на формировочный пункт.

Я эти лица забуду,
их перечеркнула война,
но никогда не забуду
Полковника Богуна.

Подтянутый и побритый,
торжественный, как бог,
в гимнастерку влитый,
вбитый в пару сапог
он шел. Погоны блестели.
Три ордена «Красной Звезды»
не на гимнастерке – в теле
сияли среди беды.
Каким-то добрым известьем,
пришедшим в годину беды.

Prosodia.ru — некоммерческий просветительский проект. Если вам нравится то, что мы делаем, поддержите нас пожертвованием. Все собранные средства идут на создание интересного и актуального контента о поэзии.

Поддержите нас

Читать по теме:

#Бродский #Главные фигуры #Поэты эмиграции #Русский поэтический канон
Иосиф Бродский – русский поэт и метафизик

Иосиф Бродский дал русской поэтической речи мощный метафизический импульс, соединив ее эмоциональный накал с интеллектуальной изощренностью английского барокко. Prosodia предлагает ответы на пять ключевых вопросов для понимания поэзии Бродского.

#Главные фигуры #Русский поэтический канон
Иван Бунин: синестетик в классических одеждах

Восемь основных вопросов о Бунине-поэте – в день его памяти: первый русский нобелевский лауреат по литературе ушел из жизни 70 лет назад, 8 ноября 1953 года.