Эдуард Лимонов: поэт, подражающий своему герою

Писатель и политик Эдуард Вениаминович Лимонов (Савенко) родился 22 февраля 1943 года в Горьковской области в семье военнослужащего. Детство провел в Харькове, откуда в 1967 году переехал в Москву. Там активно участвовал в андеграундной литературной жизни столицы, состоял в творческом объединении СМОГ, был близок к Лианозовской школой.

В 1974 году Лимонов (по его словам – под давлением сотрудников КГБ) эмигрировал в США. В 1976-м вышла его первая и самая известная книга «Это я – Эдичка», которая впоследствии была переведена на 15 языков. В 1980 году переехал в Париж, где получил французское гражданство.

В 1991 году Лимонов вернулся в Россию и активно занялся политической деятельностью. В его послужном списке российского периода – организация двух политических партий, участие в трех войнах, тюремное заключение, попытка участия в выборах президента России, рождение двоих детей, издание огромного числа книг стихов, прозы и публицистики. Умер на 78-м году жизни 17 марта 2020 года в Москве. Похоронен на Троекуровском кладбище.

Насколько интересен Лимонов как поэт?

Известность Эдуарда Лимонова как романиста и политического деятеля несколько затмевает тот факт, что на протяжении жизни (пусть и с большими перерывами) он писал стихи. Именно с них он начал свой литературный путь в 1958 году и приобрел первую известность и ими же он активнее всего занимался уже в позднем периоде, всего успев выпустить более 10 сборников. Даже если отбросить все прозаические удачи Лимонова, то и одной поэзии хватит, чтобы вписать его имя в число заслуживающих внимания русских литераторов. Высокую оценку его произведениям давали даже те коллеги по цеху, которые не слишком жаловали Лимонова как человека. Так, например, Иосиф Бродский считал, что Лимонов – «поэт, который лучше многих осознал, что путь к философическим прозрениям лежит не столько через тезис и антитезис, сколько через самый язык, из которого удалено все лишнее». Исследовали и читатели отмечали витальность, самобытность и новизну лимоновской поэтики, ее прямое и косвенное влияние на ряд других авторов.

Более того, поэзию Лимонова можно рассматривать как более удобную точку входа в его творчество в целом. Как правило, в его стихах нет или не так явно выражены черты «грязного реализма», за который многие не принимают лимоновскую прозу. В них в гораздо большей степени проявляется сентиментальность и трагизм, присущие писателю, но не всегда заметные за эпатажем романов и политическим пафосом журнальных статей. К тому же, именно в поэзии доэмигрантского периода у Лимонова сформировался и утвердился набор фирменных приемов, а также тот уникальный лирический герой, с которыми он в дальнейшем будет работать и в романной форме.

Откуда взялся псевдоним «Лимонов»?

Псевдоним возник еще в 60-е в Харькове на одной из встреч литературных единомышленников Эдуарда Савенко. По воспоминаниям писателя предложил его будущий художник-карикатурист Вагрич Бахчанян в ходе коллективной языковой игры, в которой каждый из собравшихся должен был придумать себе или другому необычную фамилию. Псевдоним моментально прилип, чему Эдуард не противился. «Вот от Леньки Иванова Одеялов — отлипло, Мелехова никто не называет Буханкиным, а он — Лимонов. Впрочем, по непонятным ему самому причинам Эду тоже нравится Лимонов. Его настоящая, очень уж обыкновенная украинская фамилия Савенко его всегда удручала. Пусть будет Лимонов». – писал он в книге «Молодой негодяй».

Стоит отметить, что хотя сам факт появления псевдонима достаточно случаен, но его появление было в сущности предопределено творческой стратегией Лимонова, которая предполагает постоянную игру с читателем и вынуждающую все время задаваться вопросом – насколько автобиографичен персонаж его произведений? «Главное действующее лицо моих книг – Лимонов. Но ведь такого человека не существует в природе. По паспорту я Савенко Эдуард. Точка. А Лимонов, значит, это и герой, и автор». – говорил писатель в интервью 1992 года.

Почему Лимонов так много писал о себе?

Конечно, можно сказать, что о себе Лимонов писал не больше, чем другие поэты, ведь как известно, герой произведений и даже его автор не равен человеку, непосредственно водящему пером по бумаге, и одновременно с тем – о чем бы автор не писал, написанное всегда хранит отпечаток его личных переживаний. Но в случае с Лимоновым все гораздо интереснее.

Уже в 1969 году в «Третьем сборнике» в его стихах возникает тот лирический герой, который до конца жизни будет сопровождать Лимонова в творчестве, да, пожалуй, и в жизни. Этого героя тоже зовут Эдуард Лимонов, его переживания и быт соответствуют переживанию и быту автора. Он питается фактами биографии настоящего Лимонова и одновременно предопределяет их, подталкивает к поступкам, о которых можно было бы потом написать. То есть, Лимонов создал собственного литературного двойника, который является не просто отражением реального человека, но в каком-то смысле выступает более интересной его версией. Концепция такого жизнетворчества разрабатывалась еще футуристами и, безусловно, в русской литературе можно встретить немало ее примеров (Венечка Ерофеев, Дмитрий А. Пригов и другие), но Лимонов в этом плане вызывает особенный интерес.

Его герой постоянно трансформируется, но сохраняя определенные базовые установки. Для него характерны самоубийственная смелость и бравада, автоэротизм и нарциссизм, неприятие всего мещанского и осознание себя как уникальной личности, но вместе с тем – тяга говорить от лица широких масс и быть ими понятыми. Сам Лимонов много рефлексирует об этом двойничестве:

Мой отрицательный герой
Всегда находится со мной

Я пиво пью — он пиво пьет
В моей квартире он живет

С моими девочками спит
Мой темный член с него висит

Мой отрицательный герой...
Его изящная спина
Сейчас в Нью-Йорке нам видна
На темной улице любой.

Можно также сказать, что через этот прием Лимонов доводит до логического предела давнюю для нашей поэзии тему роли и статуса поэта в обществе. Подробнее об этом можно прочитать здесь.

Вишенкой на торте можно назвать постоянное мифотворчество Лимонова, призванное окончательно запутать читателя, где заканчивается автобиография и начинается художественный вымысел. Такое удаление «шва» между автором и героем делает его поэтику особенно постмодернистской.

Какую задачу выполняет примитивизм в поэзии Лимонова?

Разумеется, примитивизм поэзии Лимонова сознателен. Он оправдан как общими тенденциями развития неподцензурной поэзии 60-70-х годов, так и личными творческими исканиями автора. «Мы от символистских и акмеистских ужасов ушли, увидав свои ужасы в другом — в быту, в повседневности, в языке. Да, мы использовали примитив, где это нужно, прозу, бюрократический язык, язык газет». – писал Лимонов в манифесте для альманаха «Аполлон-77» в 1977 году. Примитивизм, как и прочий авангард, с одной стороны противостоит прежней традиции: не только дореволюционной, но и той, которая за короткое время успела сформироваться и забронзоветь уже в Советском Союзе. В то же время он призван расширить границы поэтического – через простоту и наивность высказывания поэт впускает в поэзию быт и язык простого человека с его проблемами и радостями. Важно отметить, что в случае Лимонова, находит он в тут не только драму, но и определенное упоение. Это ближе всего к обэриутскому трагикомичному абсурдизму, но в отличие от Хармса и Заболоцкого направленность у Лимонова не метафизическая, а вполне социальная.

В совершенно пустом саду

собирается кто-то есть

собирается кушать старик

из бумажки какое-то кушанье

Половина его жива

(старика половина жива)

а другая совсем мертва

и старик приступает есть

Он засовывает в полость рта

перемалывает десной

что-то вроде бы творога

нечто будто бы творожок

Конкретно в этих поисках Лимонов не уникален, но на формальных экспериментах с языком и конструировании «народного мышления» в стихах он и не остановился. С начала 70-х, когда Лимонов активно работает над своим жизнетворческим проектом, его примитивизм можно уже трактовать как единственно возможную попытку приблизиться к прямому и искреннему личному высказыванию, а также как реализацию индивидуального права на то, чтобы быть носителем и выразителем «народной речи».

Кого Лимонов считал своим главным соперником?

Кажется, Лимонову более прочих поэтов нужны были сильные оппоненты – конкуренция вдохновляла его на творчество, а рефлексия о ней неизменно подкидывала темы для произведений. Роль главного соперника выпала уже упоминавшемуся Иосифу Бродскому, который также представлял русскую эмиграцию на Западе, но в отличие от Лимонова носил статус «живого классика» и «гения» еще до того, как Эдичка добился большой популярности.

Бродского Лимонов вспоминал часто (что не было взаимно) и в романах, и в стихах, и в публицистике. Первый раз «ядовитыми наблюдениями по поводу феномена И.А.Бродского» он разразился в эссе «Поэт-бухгалтер», где ставил поэту в вину однообразность приемов, отсутствие темперамента в стихах и работу с классической традицией. В этом плане Лимонова действительно можно назвать антиподом Бродского, но представляется, что главная причина для противостояния заключалась в том, что Бродского любил массовый читатель, на которого претендовал и Лимонов. Ему было важно доказать, что завоевать популярность можно и совершенно другой поэтикой – более современной и смелой.

«У него был настоящий талант, хотя и архаичный, библиотечно-академический. Он единственный из живших в мое время литераторов, кого я некогда выбрал в соперники. Единственный, с кем хотел бы поговорить долго и откровенно «за жизнь», о душе, про всякие там космосы и планеты. <...> Существуют сведения, что Владимир Набоков стал писать прозу потому, что существовал его великолепный современник — поэт Ходасевич. Думаю, что и на меня оказало влияние то обстоятельство, что в мою эпоху работал поэт Бродский». – писал Лимонов в «Книге Мертвых» в 2000 году.

Состоял ли Лимонов в Лианозовской школе?

К «ядру» творческого объединения московских поставангардистов, именуемом Лианозовской школой, Эдуард Лимонов не относился, но в свой доэмигрантский период был к ней очень близок. Впрочем, здесь можно сделать примечание, что формально объединения и не существовало – речь скорее о небольшом сообществе давно знакомых поэтов, объединенных местом встреч, общим культурным полем и направлением поэтических поисков. Вносит дополнительную путаницу и то, что в уже упомянутом «Альманахе-77», где лианозовские поэты были впервые представлены вместе, Лимонов во вступительном тексте представляет себя и других авторов (не только лианозовцев) как участников мифической группы поэтов «Конкрет».

Выпадает же из «ядра» Лимонов скорее по причине того, что вошел в этот круг позже остальных и довольно скоро покинул его в связи с эмиграцией. И хотя центральная фигура объединения Лев Кропивницкий оказал на Эдуарда большое влияние, а других участников, таких как Холин и Сапгир, он называл в числе своих единомышленников, имели также место принципиальные расхождения.

Лианозовцы практически избегали социальных тем, их в большей степени интересовала поэтическая речь сама по себе и ее возможности, вдохновение они черпали во многом из наследия довоенного авангарда. Даже описывая неблагополучный быт городских окраин, они предпочитали использовать тяжелый безэмоциональный гротеск, как бы заставляющий пространство и героев в нем застыть, рассыпаться на составляющие их слова. Для поэзии Лимонова же всегда была характерна повышенная динамика, эмоциональность и вовлеченность в тот самый быт. При схожести формальных приемов довольно быстро стало понятно, что он использует их для решения совсем других художественных задач.